Пальцы Нефамаэля сжимали плечо Кайи с такой силой, что наверняка оставляли синяки. Шипы, венчавшие пальцы перчатки, царапали кожу при каждом шаге.
Рыцарь вывел девушку на земляное возвышение, и ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы подавить ужас, грозивший заполонить ее разум. Королева сидела на троне, по обе стороны от которого преклонили колени козлоногие юноши, похожие как близнецы; один из них с отсутствующим видом играл на флейте. Ройбен стоял по левую руку от королевы, его темно-серебристые одежды казались сделанными одновременно из ткани и из металла. Воротник и манжеты были отделаны неровными речными жемчужинами, похожими на зубы. Рыцарь великолепно выглядел, сияя подобно луне.
И он казался далеким, словно луна, бесстрастным и непреклонным.
По правую руку от королевы стояли еще два рыцаря: один облаченный в одеяния темно-красного цвета, а другой – в дымчато-голубом. Чуть дальше на возвышении, за троном замерло существо с лисьей мордой, в шапочке странной формы. В лапе оно сжимало щетку, которой только что обметало полотно, покрывающее большой березовый пень. Этот пень использовался здесь в качестве плахи.
Кайю грубо бросили на колени. Затем она почувствовала, как рядом с ней опустился Нефамаэль.
Королева Зимнего Двора смотрела на девушку сверху вниз, и на губах ее играла улыбка. Кроваво-алые волосы королевы были стянуты в толстые, украшенные драгоценностями косы, а тускло-серый цвет одежд лишь оттенял белизну кожи, заставляя ее казаться еще более гладкой. Королева была нечеловечески прекрасна, но улыбалась недобро. Кайя с беспокойством обнаружила, что улыбается в ответ, глядя в эти жестокие синие глаза и страстно желая увидеть в них одобрение.
Воздух был насыщен сладко пахнущей пыльцой, и от этого у Кайи кружилась голова, все плыло перед глазами, она задыхалась. Кайя подумала, что глаза у королевы слишком синие и прозрачные. Они выглядели ненастоящими. Головокружение усилилось.
– Кайя Фирш, Зимний Двор намерен оказать тебе великую честь. – Слова королевы эхом отдавались в мозгу Кайи, каждое из них звучало отчетливо, но все вместе они казались бессмыслицей. – Ты подчинишься этому?
Кайя знала, что ей задали вопрос и что ей очень важно ответить на него. Она пыталась собрать воедино разбегающиеся мысли. Синие глаза не отпускали ее. Кайя хотела зажмуриться, хотела остановить холод, который зарождался где-то в груди и распространялся по всему телу, наполняя его дрожью. Но все, что она смогла, – это медленно моргнуть.
– Быть может, ее молчание – уже достаточный ответ, – издали донесся до девушки голос Ройбена.
После его слов послышались смешки.
– Подойди ближе, маленькая смертная.
Королева подалась вперед, простерла лилейно-белую руку, и, прежде чем Кайя успела что-либо сообразить, оказалось, что она уже ползет, чтобы коснуться этой руки. Королева провела пальцами по волосам девушки, взъерошив их, а затем опять пригладив.
– Ты хочешь доставить нам удовольствие, не правда ли, крошка?
– Да.
Кайя действительно этого хотела. Она никогда и ничего не хотела так страстно.
Никневин улыбнулась, кончики ее губ чуть приподнялись.
– Ведь верно, единственное твое желание – это доставить нам удовольствие?
– Да. – Девушка дрожала от счастья, когда рука королевы прикасалась к ее щеке.
– Ты доставишь нам великое удовольствие, дитя, если будешь повиноваться, радоваться и не спрашивать о том, что покажется тебе странным. Ты понимаешь?
– Да.
– Мы просим тебя оказать нам честь и принять участие в Десятине. Примешь ли ты бремя этой чести?
Что-то в словах королевы показалось странным, но Кайя знала, что не должна задавать вопросов, а должна соглашаться.
– Да.
Улыбка королевы была ослепительной. Уголком глаза Кайя заметила, что Ройбен хмурится, и это удивило ее. Разве его не радует то, что доставляет удовольствие его госпоже?
– Мой рыцарь проследит за тем, чтобы тебя привели в порядок и одели должным образом. Не слишком пытайся обрадовать его. Это безнадежная задача. – Королева едва заметно кивнула.
Ройбен оказался рядом с Кайей и поднял ее на ноги. От него пахло жженой гвоздикой.
Рат Ройбен Рай стоял по левую руку от своей госпожи на почетном месте и сжимал кулаки так сильно, что на ладонях от ногтей остались полукруглые отметины. Девушка своим мягким, словно пепел, голосом давала губительные ответы на смертоносные вопросы. Она и не попыталась произнести его имя, и теперь уже было слишком поздно.
Ройбен хотел разжать кулаки. Он не желал, чтобы королева догадалась о том, на какой невероятно опасный риск он пошел. Позволить этой девушке узнать его имя и тем самым получить над ним абсолютную власть не входило в его намерения, однако не являлось и следствием глупости. Сначала он сказал себе, что просто испытывал себя, однако истинные причины казались более сложными. Ройбен не понимал себя: его действия не были связаны между собой, в них не было никакой последовательности, подвластной его разумению.
Взгляд Ройбена скользнул по толпе. Он знал Зимний Двор и хорошо разбирался в разных группировках и их планах, интригах, желаниях и обычаях. Он знал их так, как способен только посторонний, и его госпожа это ценила. И это отношение королевы давало Ройбену некоторые преимущества.
Все находится в равновесии. Все является ритуалом. Все причиняет боль.
