Девушка вспомнила о гобелене, висящем в комнате Ройбена, и обо всем, что он сказал и не договорил. Она поняла, почему он отпрянул от ее поцелуев, – должно быть, неустанно хранил и лелеял эту любовь, надеясь вновь предстать пред своей королевой. Кайя слепо думала только о собственных желаниях, чтобы заметить очевидное.
Кайя обрадовалась, когда Ройбен преклонил колено перед королевой, и она тоже опустилась на одно колено и склонила голову, скрывая боль, исказившую ее черты.
– Как церемонно, мой рыцарь, – промолвила королева.
Кайя украдкой глянула вверх, в глаза королеве. Эти глаза были нежными, влажными и зелеными, как изумруды. Кайя вздохнула. Она неожиданно почувствовала себя усталой и очень некрасивой и желала, чтобы Ройбен поскорее узнал о Корни.
– Больше не ваш, – отозвался Ройбен таким тоном, словно сожалел об этом.
– Если не мой, то чей же?
В этом разговоре скрывалось слишком много потаенного смысла, и Кайя не была уверена, что сможет понять намеки. Были ли эти двое любовниками?
– Ничей, Силариаль, – почтительно ответил он, с легкой улыбкой на губах и удивлением в глазах. – Быть может, свой собственный.
Он говорил так, словно боялся говорить слишком громко, опасаясь разбить нечто очень хрупкое и дорогое.
Улыбка королевы не померкла и ничуть не изменилась. Это была совершенная улыбка – идеальный изгиб губ и идеальное соотношение радости и расположения. Кайя помимо воли залюбовалась ею, потеряв нить разговора. И потому она вздрогнула в замешательстве, когда королева снова заговорила.
– И зачем же ты явился к нам, если не для того, чтобы вернуться домой?
– Я ищу Нефамаэля. При нем находится молодой человек, которого моя спутница должна вернуть к Железнобоким.
Силариаль покачала головой.
– Он больше не среди моего народа. Когда Зимняя королева умерла и вольные фейри получили свободу… – Она помедлила, глядя на Ройбена, и еле уловимая тень пробежала по ее лицу. – Он захватил трон и воссел на него, провозгласив себя королем.
Кайя резко вскинула голову. Широко распахнув глаза от изумления, она заговорила, не думая об этикете:
– Нефамаэль стал королем Зимнего Двора?
Девушка прикусила губу, но в обращенном на нее взгляде королевы не было гнева.
– Кого ты привел к нам, Ройбен?
– Ее зовут Кайя. Она подменыш. – В голосе рыцаря прозвучало смущение.
Королева приподняла золотисто-каштановые брови.
– Ты помогаешь ей в возвращении смертного юноши, похищенного Нефамаэлем?
– Помогаю, – подтвердил Ройбен.
– И какова цена твоей службы, о Ройбен, принадлежащий лишь самому себе? – Королева поднесла руку к груди, поигрывая висящим на шее амулетом.
Кайя оторвала взгляд от безупречного лица королевы и вместо этого принялась разглядывать ее кулон. Молочно-белый камень висел на длинной цепочке. Кайе он показался знакомым.
На щеках Ройбена проступили розоватые пятна. Неужели он действительно покраснел?
– Нет такой цены.
Кайя вспомнила – эту подвеску носил Нефамаэль. Она висела у него на шее, когда он явился, чтобы забрать ее на церемонию Десятины.
Королева подалась вперед и вкрадчиво, словно забыв о присутствии Кайи, произнесла:
– Ты говорил, что исполнишь что угодно, дабы доказать свою любовь ко мне. Ты по-прежнему готов к этому?
Румянец на щеках Ройбена стал ярче, но когда рыцарь заговорил, голос его был холоден, как сталь.
– Не готов.
«Что бы это могло значить?» – гадала Кайя. Это, несомненно, имело смысл, но относящийся не к любви, а к убитой Зимней королеве. Именно об этом и шел разговор, поняла девушка. Летняя королева относилась к Ройбену как к игрушке, которая ей наскучила и которую она на время уступила новому владельцу. Но у нее были планы на тот случай, если ей понадобится забрать свою игрушку обратно.
– А если я скажу, что ты уже доказал это, к моему удовлетворению? Идем праздновать с нами. Нас ждет медовое вино и крепкие красные яблоки. Ты вновь будешь сидеть со мною рядом.
Кайя с силой закусила губу. Боль помогала ей держать себя в руках и смириться с тем, что Ройбен не принадлежит ей и никогда не будет принадлежать. И если слишком поздно притворяться, что она не страдает, то она еще сможет загнать эту боль глубоко внутрь и он никогда об этом не узнает…
Ройбен устремил на Силариаль взгляд, в котором тоска смешивалась с презрением.
– Прошу меня простить, – промолвил он, – но запах яблок вызывает у меня тошноту.
На лице королевы отразилось потрясение, а затем гнев. Ройбен бесстрастно наблюдал за этой сменой эмоций.
