Вэл подумала о своей матери и о том, как она никогда не сомневалась в том, что любит мать. Конечно, она любила мать. Но теперь Вэл ее ненавидела. Девушке казалось неправильным, что одно чувство так легко переходит в другое.
– Ее месть была ужасной.
Равус посмотрел на свои руки, и Вэл вспомнила, как он поранил их, держа меч за клинок. Она подумала, что его ярость была такой сильной, что тролль даже не заметил боли. И еще ей стало интересно, любит ли он так же, как его мать.
– Моя мать тоже была очень красива, – сказала Вэл.
Ей хотелось добавить что-нибудь еще, но один глоток горячего шоколада наполнил ее таким сладким покоем, что она снова скользнула в сон.
Вэл разбудили голоса. Женщина с козьими копытцами стояла в комнате и тихо разговаривала с Равусом.
– Бездомную собаку я бы еще поняла, – говорила она. – Но это? Ты слишком мягкосердечен.
– Нет, Мабри, – ответил Равус – Нисколько. – Он посмотрел в сторону Вэл. – По-моему, она хочет умереть.
– Тогда, может быть, ты способен ей помочь, – сказала Мабри. – У тебя получается помогать смерти.
– Ты пришла сюда, чтобы измазать меня в моих собственных нечистотах? – спросил он.
– Это было бы достаточно веским поводом. Но пришла еще одна смерть, – произнесла Мабри, словно не услышав его. – Кто-то из морского народа в Ист-ривер. Ее тело нашел человек, но его уже сильно объели рыбы, так что я не ожидаю громкого скандала.
– Я это знаю, – сказал Равус.
– Ты слишком много знаешь. Ты знал их всех. Каждого, кто умер, – заявила Мабри. – Ты убийца?
– Нет, – ответил он. – Все погибшие – изгнанники Летнего Двора. На это следует обратить внимание.
– И всех отравили, – откликнулась Мабри. – Вот на что обратили внимание.
Равус кивнул.
– Изо рта русалки пахло крысиным ядом.
Вэл заглушила изумленный возглас, уткнувшись лицом в одеяла.
– Народ считает тебя виновным, – сказала Мабри. – Слишком большое совпадение, что все мертвые были твоими клиентами и умерли в считанные часы после получения снадобья от одного из человеческих посыльных.
– После того как Зимний Двор не получил десятины, десятки темных фейри ушли из земель Никневин. Не понимаю, почему сочли более вероятным, что я превращусь в отравителя.
– Теперь это земли лорда Ройбена. – Голос Мабри наполнился эмоциями, которые Вэл не удавалось определить. – До тех пор, пока Силариаль позволит ему ими владеть.
Равус фыркнул, а Вэл подумала, что смогла разглядеть в нем нечто скрытое, чего не видела раньше. На нем был старомодный длиннополый сюртук, выглядевший слишком новым. Она поняла, что это костюм, и внезапно к Вэл пришла уверенность в том, что Равус намного моложе, чем ей показалось вначале. Она не знала, как стареют фейри, но решила, что он слишком старается показаться Мабри опытным и искушенным.
– Меня не интересует, кто сейчас занимает места короля и королевы Зимнего Двора, – сказал он. – Пусть бы они все поубивали друг друга, чтобы нам не приходилось с ними соперничать.
Мабри мрачно посмотрела на него.
– Не сомневаюсь, что тебе этого хотелось бы.
– Я собираюсь отправить послание королеве Силариаль. Я знаю, что она не обращает внимания на народ, живущий в такой близости от городов, но даже она не останется равнодушной к убийствам изгнанников Летнего Двора. Это все же происходит на ее землях.
– Нет, – поспешно возразила Мабри уже другим тоном, – думаю, что это неразумно. Внимание Высших только усложнит дело.
Равус вздохнул и посмотрел в сторону Вэл.
– Должен признаться, мне это трудно представить.
– Подожди еще немного, прежде чем посылать вести, – сказала Мабри.
Он вздохнул.
– Ты была добра, что предостерегла меня, что бы ты обо мне ни думала.
– Предостерегла? Я просто пришла позлорадствовать! – заявила она и удалилась из комнаты, простучав копытами по ступенькам.
Равус повернулся к Вэл.
– Можешь больше не притворяться, будто спишь.
Вэл села, хмуря брови.
– Ты считаешь ее недоброй, – сказал Равус, стоя к ней спиной.
