– Мне нравится все, что делает тебя чудовищем.
Его длинные пальцы погрузились в розовато-оранжевую щетину ее волос, когтистые ногти осторожно легли ей на кожу.
– Я боюсь, что все, к чему я прикасаюсь, портится.
– Я не боюсь испортиться, – заявила Вэл. Уголок рта Равуса чуть приподнялся. Женский голос, резкий, словно удар колокола, разорвал воздух.
– Ты все-таки за ней послал!
Вэл стремительно обернулась. Мабри стояла во дворике, и пряди ее волос развевались на ветру. Взгляды всех фейри устремились к Равусу в предвкушении новых сплетен.
Рука Равуса опустилась Вэл на поясницу. Она едва ощущала у себя на позвоночнике загнутые концы его ногтей. Ровным голосом он ответил Мабри:
– Пусть милосердие леди Силариаль и ужасает, но у меня нет иного выхода, кроме как воззвать к нему. Я знаю, что она явилась говорить с тобой. Возможно, когда королева увидит, как ты несчастна и как много от тебя пользы, она возьмет тебя обратно ко Двору.
Губы Мабри изогнулись в горькой улыбке.
– Мы все должны уповать на ее милосердие. Но сейчас я хочу оказать тебе добрую услугу за то, что ты для меня сделал.
Вэл сунула руку в задний карман, чтобы вернуть Мабри ее гребень. Пока она его вытаскивала, зубцы оцарапали ей руку. Обернутые водорослями жемчужины и крошечные крылышки из панцирей морских ежей украшали верхнюю часть гребня. Глядя на него, Вэл вдруг вспомнила русалку: ожерелье из нитей жемчуга и морских птичек, мертвые глаза, глядящие на Вэл, и волосы, плавающие по поверхности воды, лишенные гребня под пару ожерелью.
Держа гребень в онемевших пальцах, Вэл поняла, что он был снят с трупа.
– Мабри дала мне это, – сказала Вэл. Равус равнодушно взглянул на гребень, явно не придавая ему никакого значения.
– Он с русалки, – сказала Вэл. – Она взяла это с русалки.
Мабри фыркнула:
– Тогда как он оказался у тебя в руке?
– Я же сказала, – повторила Вэл. – Она дала его…
Мабри повернулась к Равусу, ловко прерывая Вэл:
– Ты знал, что она у тебя ворует? Снимает вершки с твоих снадобий, как домовой, который отпивает сливки из бутылки молока? – Мабри схватила Вэл за руку и подняла вверх рукав, чтобы Равус мог увидеть черные отметины на сгибе локтя, словно кто-то тушил о ее руку сигарету. – И посмотри, что она делала: заталкивала себе в вены наш бальзам. А теперь, Равус, скажи мне, кто отравитель. Ты готов страдать за ее ошибки?
Вэл протянула руку к Равусу. Он отстранился.
– Что ты сделала? – спросил он и плотно сжал губы.
– Да, я колола себе снадобья, – призналась Вэл.
Отрицать это сейчас было бессмысленно.
– Зачем тебе это понадобилось? – спросил он. – Я считал, что они безвредные, просто снимают у волшебного народа боль.
– Это вещество… оно дает тебе… оно делает людей… такими, как фейри.
Вэл прочитала ответ на его лице: «Тебя не пугало, что я чудовище, потому что ты сама чудовище».
– Я был о тебе лучшего мнения, – проговорил Равус. – Я был о тебе самого высокого мнения.
– Мне очень жаль, – откликнулась Вэл. – Пожалуйста, позволь мне объяснить.
– Люди, – бросил он с отвращением. – Лжецы, все вы. Теперь я понимаю ненависть матери.
– Может, я и лгала про это, но я не лгу про гребень. Я не лгу!
Тролль схватил Вэл за плечо. Его пальцы были такими тяжелыми, что ей показалось, будто ее стиснули камни.
– Теперь я понимаю, что ты во мне полюбила. Снадобья.
– Нет! – возразила Вэл.
Когда Вэл посмотрела Равусу в лицо, то увидела свирепого незнакомца. Его когтистый большой палец надавил на пульсирующую у нее на шее жилку.
– Думаю, тебе пора уйти.
Вэл медлила.
– Просто позволь мне…
– Уходи! – крикнул он, оттолкнув ее, и сжал пальцы в кулак – такой тугой, что его когти вонзились в ладонь.
Вэл попятилась. Горло ее жгло огнем. Равус повернулся к Мабри.
