— Со мной связалась юридическая фирма из Вены. Попросила подготовить контракты. Им понадобился человек в Нью-Йорке. Вот как делаются такие вещи.
— Что за фирма? Запишите мне название. Иностранные фамилии. У меня вечно с ними проблемы. Мне придется пойти и проверить. Я буду все время приходить и уходить.
Стоун понимает угрозу и, заглянув в «Палм пайлот», небрежно пишет на обороте визитной карточки: «Мюллер и Розенберг». Добавляет телефонный номер (с международным кодом). Похоже, обвинение против клиентов пугает его, но и это было бы нормально для невиновного человека.
Воорт дает Стоуну визитную карточку Фрэнка Хеффнера:
— Здесь мой адрес и телефон. Я живу один. Кроме работы, у меня ничего нет. Звоните мне не раздумывая, если решите, что хотите рассказать мне… что-то еще. — Воорт улыбается.
— И что имеется в виду под «чем-то еще»? — обижается Тед. На экране телевизора, возле тарелки с виноградом, толпа разражается аплодисментами, когда на корт выходят два игрока в белом.
— Вы не знаете своих собственных клиентов, — повторяет Воорт.
— Вы упорный человек, — говорит Стоун. Но выглядит он теперь хмурым и бледным. Рассерженным.
— Ну-у, ага, моя бывшая жена говаривала, что я просто маньяк своего дела. У меня нет личной жизни. Все мое время уходит на поиски разных типчиков. Вот почему я работаю в отделе «висяков». Вот почему даже тройное убийство пятилетней давности — мамаша с двумя детьми — все еще интересует меня.
— Насыщенная жизнь, — замечает Тед.
— Не насыщенная. Скорее насыщающая, к примеру, Синг-Синг. Или Данбери — для «белых воротничков». Тамошние заключенные проводят время, высчитывая линии на теннисных кортах. И все такое.
Теперь Стоун багровеет, но кто бы тут сдержался? Пока ничего в его поведении не говорит о причастности к преступлениям.
— Я не читал об этих убийствах в газетах, детектив Хеффнер.
— Может быть, потому, что жертвы не из Ист-Сайда.
— Это замечание было неуместно. Мне не нравятся ваши методы. Пять лет назад я уже подвергался преследованиям и больше такого не потерплю. Слышите меня? Дайте номер телефона. Кто там над вами стоит?
— На работе? Или на общественной лестнице?
— Дайте номер вашего значка.
— А может, я вроде вас? Не знаю, с кем работаю. В любом случае, зачем вам мой значок? Уголовники не могут работать в управлении, равно как и уборщики.
Когда Воорт уходит и дверь за ним захлопывается, Стоун достает телефон.
Трясущимися руками набирает номер Леона. В комнате словно стало жарче. Ему нечем дышать. Внутри все горит.
— Объявился еще один детектив. У меня есть его адрес и телефон. Он… он разрабатывает меня.
— Опишите его.
Выслушав Стоуна, Леон говорит задумчиво:
— На Воорта не похоже.
— Я же тебе сказал! Это не Воорт. Его зовут Фрэнк Хеффнер. «Напарника Воорта зовут по-другому. Кто же тогда этот парень?» — хмурится Леон Бок.
Штаб-квартира Эй-би-си занимает высотное здание на Шестьдесят шестой улице, возле Бродвея, в квартале от Центрального парка. Стены вестибюля увешаны огромными фотографиями улыбающихся ведущих новостей и телепередач. Лифты набиты сотрудниками, разговоры которых дают более точное представление о тех, чьи знаменитые лица встречают посетителей внизу.
— Эта сука сказала мне, что я — лучший режиссер из всех, кто с ней работал. А потом попыталась уволить меня.
— Я что, ради этого учился в Стэнфорде? Чтобы угадывать настроение ведущего по тому, одет он в синее или черное?
Все раздражены. На шестом этаже — этаже власти — Воорт пробирается по лабиринту клетушек в поисках вице-президента по информационным программам Арни «Козла» Хафта. Тот занимает престижный, залитый солнцем угловой кабинет, выходящий на Бродвей и Линкольн-центр, до которого всего два квартала. Полки уставлены статуэтками «Эмми». Воорт видит обычные для начальственных кабинетов фотографии, демонстрирующие дружбу или по крайней мере знакомство хозяина с хорошо известными людьми: Хафт с Джулией Робертс, Хафт с сенатором Кайлом Лэндоном из праворадикального Общества Джона Берча, с Ральфом Нейдером, анархистом, участвовавшим в президентских выборах, с бейсболистом из «Янки» Фредди Фоксом и знаменитым мошенником Освальдом Старком.
Близость к славе — важная штука.
— У меня в десять встреча, — важно заявляет Хафт, даже не вставая. Когда Воорт вошел, он говорил по телефону. Несколько аппаратов звонят одновременно. Хафт рассеянно указывает на кресло возле огромного письменного стола, но, похоже, его не заботит, сидит Воорт или стоит. — Чем могу быть полезен? Я спешу.
Вице-президент молод, на нем костюм, накрахмаленная белая рубашка и красные подтяжки — стиль Уолл-стрит. Ранняя лысина на макушке, в обрамлении каштановых кудряшек, напоминает тонзуру монаха. Он кажется полноватым, несмотря на дорогой костюм, так что, вероятно, без костюма выглядит просто ужасно. Лицо сероватое, как у человека, который живет в кафе, казино или бомбоубежище и цветет в мире искусственного освещения.
— Я хочу узнать о расследовании, которое вы прикрыли на Эн-би-си пять лет назад, — говорит Воорт.
— Как можно помнить то, что закрыто? — пожимает плечами Хафт, беря банку «Маунтин Дью». — Раз прикрыл, значит, было дерьмо.
— Тед Стоун, — говорит Воорт.
Мгновенные перемены. Суетливые движения прекратились. Кадык дернулся. Тело застывает. Хафт полностью сосредоточен. Прежде чем что-то сказать, отводит на долю секунды серые глаза. Что бы он сейчас ни произнес — все будет ложью.
— Кто? — переспрашивает Арни.
Камилла назвала его подхалимом.
Воорт излагает ее рассказ, но так, будто информация исходит из «нескольких источников» в Эн-би-си. Вообще-то, говорит он, его не интересует, что именно произошло пять лет назад. В смысле, между нами, мужчинами, он никому не расскажет, если Арни и правда испугался угроз. Хотя, говорит Воорт, подробности могут помочь в раскрытии убийства.
— Не знаю, кто рассказал вам такую чушь, — сердито отвечает Арни. — Все это выдумки. Никто мне не угрожал. Я с трудом вспоминаю эту историю. То ооновское расследование никуда не вело. Вот почему я его закрыл.
— И не было телефонных звонков среди ночи? Никто не угрожал вашей семье?
— Послушайте, я работаю на телевидении! Меня не запугаешь, — говорит Арни. — Вы не поверите, как у нас любят злословить. Здесь распустят какие угодно сплетни, чтобы подпортить чью-нибудь карьеру.
— Почему ушел режиссер?
— Откуда мне знать? Люди перегорают.
Воорт вздыхает.
— Тогда вам не о чем беспокоиться, а я поговорю с Леоной, — заявляет он, опуская фамилию нового президента информационного отдела, чье суровое отношение к халтурщикам стало легендой среди телевизионной элиты города. Воорт и Камилла часто заглядывают к ней на приемы. Увольнения с ее подачи разных начальников регулярно дают материал для колонки светской хроники, а ее чистки на шестом этаже служили темой вечерних новостей весь последний год; именно тогда Арни получил работу — возможно, как раз благодаря ей.
— Вы знакомы с Леоной? — тихо говорит Арни.
— Я бы предпочел, чтобы это осталось между нами. Мне нужно только одно: знать, что произошло пять лет назад. Под угрозой человеческие жизни, мистер Хафт.
Вице-президент начинает барабанить по столу пальцами. В этот момент в дверь просовывает голову женщина и жалуется:
— Диана снова придумывает глупые вопросы. Собирается спрашивать этого чертова секретаря штата, что для него самое важное в любви. Представляешь?
— Сама с ней разбирайся, — рявкает Арни.
Воорт ждет, пока женщина закроет дверь.
Арни вытирает блестящий лоб.
Тихо спрашивает:
— Вы обещаете? Строго между нами?
Он запирает дверь. Надменное выражение внезапно сползает с лица, и на мгновение Воорт видит толстяка, каким Арни, вероятно, был в школе. Мистер Наглец кажется перепуганным до смерти.
— Я никогда раньше не слышал такого голоса, — шепчет он. — Этот тип позвонил в четыре утра. Голос… какой-то мертвый. Он говорил — и при этом был мертвым.
«Это тот же человек, что был со мной в уборной». Воорт с трудом подавляет дрожь.
— Он знал, где работает моя жена. Сказал, что у него есть кто-то в нашей компании. Я так и не узнал, правда ли это. Угрожал, что узнает обо всем, что я сделаю.
— Поэтому вы перестали интересоваться украденной продовольственной помощью?
У Хафта пристыженный и униженный вид, а ведь всегда разыгрывает большого босса.
— С продовольственной помощи все только началось. Вы должны понять, кто такой Стоун. Юридический представитель чуть ли не десятка диктаторов или их дружков в Нью-Йорке. Обладает полномочиями по контрактам, правом подписи по оффшорным счетам. Он многие годы работал на людей в Анголе, Сербии, Зимбабве, Пакистане.
— Открывает двери ногой.
— К тому времени, когда я прикрыл историю, до нас дошли слухи еще и об украденных лекарствах для больных СПИДом. Грузы направлялись на продажу. Десятки миллионов в год. Выплаты миротворцам ООН, которые занимались всем этим барахлом. Но все это только слухи. Доказательств не было абсолютно никаких. А после того звонка, — в голосе Хафта слышно пережитое унижение, — я стер все наши файлы и пленки.
— Я снова задам вам вопрос. Почему ушел режиссер?
— Наверное, его тоже запугали.
— Куда он уехал?
— Кэл Куинонс с женой открыли магазин велосипедов в Отисе, штат Массачусетс. Я слышал, год назад он умер от рака.
— Радикальное средство.
«Как это может быть связано с кладами?»
Воорт садится на поезд линии № 9 из Верхнего Уэст-Сайда до остановки Фултон-стрит возле морского порта у Саут-стрит. Он направляется на восток, все время высматривая Микки,
