— Можно помочь тебе? — внезапно спрашивает Конрад, охваченный мальчишеским стремлением поучаствовать в настоящем деле, а не просто решить еще одну задачу. Убийца должен быть арестован. Ему надоела игра в угадайку.
Папа трясется от беззвучного хохота, утирая слезы с глаз.
— Ужас. Подожди, вот узнает Вим. Ты хочешь участвовать в допросе. Ох, Конрад. Ну и парень.
Но потом папа умолкает и задумывается, окидывая сына оценивающим взглядом. И через несколько минут Конрад здоровается с самым настоящим потенциальным убийцей, чувствуя при рукопожатии тепло гладкой руки парня. Мальчик никогда не встречался с подозреваемым в убийстве. Сердце колотится в маленькой груди. Парень улыбается ему, как и все взрослые, но просто удивительно, что стоит только подумать, что человек может быть преступником, — и все в нем внезапно кажется фальшивым.
«Все получится», — думает Конрад, чувствуя озноб.
— Спасибо, что пришли, — говорит папа парню, напуская на себя усталый, равнодушный вид, даже зевая. — Познакомьтесь с моим сыном Конрадом. Ему восемь. Он хотел прийти и посмотреть, каково быть копом. Я говорил ему, что два мужика из одной семьи не должны совершать одни и те же ошибки.
Оба взрослых смеются.
— Ты что, правда хочешь быть полицейским? — спрашивает потенциальный убийца, глядя сверху вниз невиннейшими глазами.
— Или астронавтом.
— Красивый малыш, — говорит парень папе. — Прошу прощения, но в четыре у меня встреча в городе.
— Разумеется. Простите, что пришлось ждать, э… я весьма признателен, что вы зашли. Это избавляет меня от поездки. Секунду, я найду, на чем писать. Минуту назад здесь была ручка. Черт! Потерял.
Папа шарит по карманам, строя из себя придурка. Парень смотрит.
— Я хочу найти подонка, который убил бедняжку Ому, — рычит он. — Назначу награду. Бедняжка Ома. У нее была нелегкая жизнь. Никто не может чувствовать себя в безопасности.
— Извините, пожалуйста, — говорит папа. — Всю жизнь теряю ручки. Я отниму у вас всего несколько минут.
Условные слова сказаны, и тогда Конрад вмешивается:
— Но, папа, ты же говорил, что нашел улику и…
— Конрад! — гремит папа, разъяренный, свирепый, очень изменившийся, удивляя сына своим гневом, хотя тот и знает, что это игра. — Иди-ка поиграй в коридоре.
И, подняв глаза, ошеломленный мальчик видит, как меняется лицо возможного убийцы. Челюсти сжаты. Побелевшие губы стиснуты. Глаза широко открылись, ноздри расширились, как у лошади на ферме Мэтта.
Перемены длятся всего мгновение. Потом на лице вновь приятное выражение.
— Иди же, — напоминает папа.
И в тот вечер угощает Конрада мороженым. Сливочным, с горячим шоколадным сиропом. Две порции.
А через две недели домовладельца сажают в тюрьму.
— Думали, вам все сойдет с рук? — спрашивает Воорт Теда Стоуна двадцать пять лет спустя.
Сосредоточившись на лице, он смутно отмечает проходящих мимо болельщиков. Стадион меньше, чем «Ши», но напряжение велико, просто здесь тише. Люди более спокойные, не такие развязные, как на «Ши». В двадцати футах от них, возле корта, сидят спортсмены, обмахиваются или пьют воду. Все выглядят спокойнее, чем есть на самом деле. Здесь сила — в сдержанности.
«Он не проявляет волнения, только любопытство», — думает Воорт, оценивая лицо сидящего перед ним человека. Под сорок, белое, длинное, овальное, неопределенное. Под высоким лбом светло-голубые глаза. Великолепный загар. Воорт замечает часы — серебряный корпус, голубой циферблат, — и его охватывает еще большее волнение.
Похож на третьего человека, посещавшего музей морского порта.
Сидящая рядом со Стоуном девочка-подросток говорит:
— Папочка, что-то случилось? — Вот она-то выглядит испуганной.
— Ну разве что Амит Амос продул последний матч, родная, — отвечает Стоун, сжимая ее руку. И Воорту: — Можно еще раз взглянуть на ваше удостоверение? — Он не выглядит напуганным, скорее раздражен из-за того, что Воорт испугал дочку. При данных обстоятельствах — абсолютно нормально. — Детектив Хеффнер, — читает Стоун, совсем немного растягивая слова. — Как издатель «Плейбоя». Так что, я думал, мне сойдет с рук?
— Внеурочный выходной. — Воорт ухмыляется неудачной шутке, надеясь, что его болтовня быстро разозлит собеседника.
«Если это ты, натрави на меня кого-нибудь. Один раз ты уже это сделал».
— В положении начальника есть свои преимущества, — спокойно отвечает Стоун. — Одно из них — возможность взять выходной.
«Это не мальчишка-домовладелец, и, по словам Камиллы, его уже допрашивали в полиции».
— Не могли бы вы сказать мне, что привело вас сюда? — спрашивает Стоун.
— Хотел поговорить об одном из ваших клиентов.
Теперь во взгляде появляется страх — но и это абсолютно нормально.
— С кем-то что-то случилось? — Стоун прямо-таки излучает беспокойство о здоровье и безопасности кого-то из коллег или о финансовых потерях, что для некоторых еще хуже.
— Нам лучше поговорить в коридоре. — С этими словами Воорт поворачивается к выходу, даже не оглядываясь, чтобы проверить, идет ли юрист за ним. Разумеется, идет. Как на веревочке.
«Не давай им играть на их собственном поле», — говаривал папа.
В коридорах многолюдно. У стоек с закусками и напитками выросли очереди. Используя фальшивое удостоверение, Воорт заставляет кого-то из обслуживающего персонала открыть небольшую комнату возле корта. Внутри никого.
«Не давать Стоуну успокоиться».
Воорт закрывает дверь, и становится тихо. «Надеюсь, маскировка сработала». В комнате диван и стол, на котором расставлены тарелки с нарезанными фруктами и четырьмя видами бубликов. В пластмассовом ведерке запотевшие банки колы и спрайта, а возле телевизора поднос с печеньем. Бесплатные закуски и напитки для Очень Важных Персон.
— Вы напугали мою дочь! — возмущается Стоун.
«Хорошо. Ты не знаешь, чего ожидать. Не привык, чтобы с тобой так обращались. Я напугал твою дочь? Или ты подразумеваешь, что я напугал тебя?»
По властным манерам Стоуна Воорт заключает, что перед ним человек, привыкший отдавать приказы, а не получать их. И решает сыграть эдакого самодура.
— Буксиры Макгриви, — произносит он.
— Что? — Отсутствующий, ничего не выражающий взгляд. Стоун просто ждет продолжения. Либо он ни при чем, либо привык к плохим новостям.
— Кевин Макгриви. Бад Макгриви.
Стоун делает шаг вперед. Берет себя в руки. Он одного роста с Воортом, здоровый, благополучный. Излучает властность даже в простой одежде: легкая рубашка «Лакост» навыпуск, саржевые брюки цвета хаки, легкие кожаные туфли на босу ногу. Волосы взъерошены.
— О чем это вы?
— Три часа утра. Второе сентября. Макгриви.
— Послушайте, детектив. У вас явно что-то на уме, так, может, поделитесь, чтобы у нас мог состояться продуктивный разговор? Или вы так и будете бросаться какими-то именами и тратить свое и мое время, пока я пропускаю матч?
Воорт скрещивает руки на груди, всем своим видом демонстрируя усталое удивление.
— Так вы говорите…
— И притом вежливо, — прерывает его Стоун, не теряя самообладания ни здесь, ни возле корта. — Я охотно поговорю с вами. Можете задавать одни и те же вопросы — вежливо или нет. Я всегда сотрудничаю с полицией. Ваше отношение меня не волнует. Попробуйте еще раз.
Но Воорт обращается к испуганному Стоуну, прячущемуся, как он надеется, за броней уверенности. Надо, чтобы его отношение, настрой, тон были оскорбительными. Он перешел в нападение. Некогда бояться обидеть невиновного. Пусть жалуется, если Воорт надавит слишком сильно. Добавить информацию от Камиллы к нападению на автозаправке — и Воорт узнает, тали это дичь, на которую он охотится. «Мне надо как можно быстрее вспугнуть его».
— Я расследую несколько убийств на Ист-Ривер, — говорит Воорт. В голубых глазах появляется удивление, потом — вполне понятные осторожность и страх. Но какой это страх? За себя или за кого-то другого? Стоун — подозреваемый, оказавшийся невиновным. Стоун — ничего не подозревающий простак.
— Убийства? — Стоун сбавляет тон.
— Нападения на людей, интересовавшихся затонувшим кораблем «Гусар», который ищет и ваш клиент. «Клад лимитед». Ваше имя значится в заявке. Нам нужно проверить эту компанию. Кто-то из них может быть причастен.
У Теда такой вид, словно ему не верится, что его клиент может действительно быть причастным к такой гнусности, как убийство.
— Вы тут называли имена, — говорит он. — Это жертвы?
Вместо ответа Воорт продолжает давить:
— Как продвигаются поиски, мистер Стоун?
— Я этим не занимаюсь.
— Мне бы хотелось получить список участников проекта.
— Тогда вы обратились не по адресу. Я просто заключаю контракты. Все, что не связано с бумагами, меня не касается, — объясняет Тед, но в голосе наконец появляется слабенький намек на новую ноту: он начинает оправдываться.
— Тогда я хочу поговорить с вашими клиентами. Я не спрашиваю, что они рассказывают вам, поэтому проблем с правом адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента, не возникает. Я хочу знать, кто они.
Воорт вытаскивает блокнотик и ждет. Теперь главное — тест «глаза-в-глаза».
Тед Стоун задумчиво прищуривается. Потом как-то съеживается.
— На самом деле я не знаю.
Воорт окидывает его «взглядом копа». Тем самым, который он с двенадцати лет отрабатывал перед зеркалом и усовершенствовал за годы настоящей полицейской работы.
Потом позволяет себе удивиться:
— Вы не знаете своих клиентов?
Этот тон снова заставляет Стоуна встрепенуться.
