спрашивает:
— Кто-нибудь знает, куда пропал Санта-Клаус?
Гейб повертел в руках красно-белое одеяние Санта-Клауса. У него оказался тот же размер, что и у Джона. Геллахер натянул на себя костюм. Самым трудным оказалось нацепить бороду, но он и с этим справился. Затем Гейб надвинул колпак на самые глаза и, взглянув в зеркало над камином, убедился, что его нельзя узнать. Только после этого он отпер дверь.
За ней стояла Николь.
— Слава Богу, — обрадовалась она и, улыбаясь, схватила за руку.
Сердце Гейба отчаянно колотилось. Ее улыбка и прикосновение предназначались Джону, черт бы его побрал! Мнимый Санта-Клаус еще ниже наклонил голову.
— У нас проблема, — на ходу объясняла Николь. — Дело в том, что в последнюю минуту приехал малыш, у которого умер отец, а мать неожиданно забрали в больницу. Бобби очень плакал, и его тетка, зная, что на праздниках в «Вязах» всегда бывает Санта-Клаус, привела мальчика сюда. Но я оказалась непредусмотрительной — у меня нет для него подходящего подарка. Я вручила ему подарок из запасов, которые мы держим на всякий случай, но когда Бобби открыл пакет, там оказалась кукла. Мы должны сделать что-нибудь и поскорее. Вот он. — Она подошла к мальчику и погладила его по голове: — Бобби, я только что все объяснила Санта-Клаусу, и он обещал помочь нам.
Гейб кашлянул, стараясь выиграть время. Когда он заговорил, его голос звучал хрипло.
— Сейчас я подумаю, Бобби. — Он перебрал в уме все сказанное Николь. — Твоя мама в больнице? Ты видел ее?
— Да, вчера.
— Она чувствует себя лучше?
— Доктор сказал, что через месяц она вернется домой.
— Я рад. Печально, что она заболела перед Рождеством. Если неприятности случаются на Рождество, они всегда приобретают оттенок катастрофы. Не знаю, почему.
Бобби кивнул и с доверием посмотрел на Санта-Клауса. Это придало самозванцу смелости.
— Что бы ты хотел больше всего получить в подарок?
— Я люблю составлять картинки из множества кусочков, — осмелел Бобби. — Мама очень хорошо умеет составлять картинки-загадки. Мы всегда собираем их вместе.
Гейб почувствовал, как удача, наконец повернулась к нему лицом.
— Скажи, Бобби, ты когда-нибудь составлял картинку из восьми тысяч кусочков?
Глаза мальчика широко раскрылись, и он отрицательно покачал головой.
— Я подарю тебе такую картинку, и ты попробуешь сложить как можно больше кусочков сам, а когда мама вернется домой, вы сможете закончить игру вместе.
Бобби радостно закивал.
— Эта игра не совсем новая, — поспешно добавил Гейбриел, — потому что в свое время я тоже любил в нее играть. Когда был молодым Санта-Клаусом. Подожди меня здесь.
Он надеялся, что Николь займется мальчиком и не обратит внимания, что Санта-Клаус вдруг захромал. Однако Николь, провожала его таким взглядом, будто увидела привидение.
Неожиданно до Гейба дошло, что он может не выполнить обещание. Большая часть вещей все еще оставалась не распакованной, и поэтому придется действовать наугад. К счастью, поиски заняли всего минут десять. Он не лгал, когда говорил Бобби, что всю жизнь любил всякие головоломки, а во время болезни — особенно.
Игра действительно находилась в хорошем состоянии: крышка без царапин, с яркой картинкой, на которой нарисованы машины, спешащие к финишу под крики толпы болельщиков. Схватив игру, Геллахер поспешил в холл.
Дети уже покидали его дом, бережно прижимая к груди подарки Санта-Клауса. Гейб помахал на прощание счастливым малышам и поспешил к Бобби. Он нашел мальчика восторженно разглядывающим нарядную елку. Гейб выключил люстру, оставив гореть только елочные лампочки и несколько бра на стенах. Ему показалось, что полумрак придаст обстановке сказочный рождественский оттенок.
Когда Санта-Клаус протянул ребенку подарок, Бобби открыл рот от изумления.
— Это невероятно, — выдохнул он, рассматривая рисунок на крышке коробки. — Какая замечательная картинка!
— Поэтому она мне всегда и нравилась, — согласился Гейб.
— Хорошо, что она такая сложная. Пока я ее соберу, пройдет много времени.
На минуту Гейб вышел из роли Санта-Клауса.
— Обещаю, что все части мозаики целы. Я всегда выбрасывал игру, если недоставало кусочков.
— Выбрасывали? — повторил ошеломленный Бобби. — Из-за одного кусочка?
— Если нет комплекта, игра теряет смысл, — пояснил Гейб. Что-то в глазах мальчика заставило его добавить более мягко: — Ты не согласен?
— Мои игры как друзья, — серьезно объяснил Бобби. — Я не могу выбросить их только потому, что им чего-то недостает. Я имею в виду, вам же не надоедают из-за этого люди?
Как мало мальчик знает мир, если верит, что люди прощают друг другу недостатки, подумал Гейбриел.
Скромно одетая женщина тихо вошла в комнату. Это была тетушка, у которой временно жил Бобби, пока его мать лежала в больнице. Гейб снова вошел в роль Санта-Клауса и радушно проводил последних гостей до парадной двери. Бобби обеими руками держал подарок, будто самую драгоценную в мире вещь, и, даже оказавшись за воротами, оглядывался, проверяя, смотрит ли ему вслед добрый седобородый дедушка.
6
Закрыв парадную дверь, Гейб вдруг с тоской подумал, каким тихим вновь стал его дом. Праздник закончился. Он снова остался один.
Какая-то фигура вышла из полумрака холла и стала медленно приближаться. Гейб узнал Николь.
— Ты замечательный Санта-Клаус! — воскликнула она. — И сумел сделать приятное Бобби…
Она улыбнулась, но Гейб не посмел ответить, боясь быть узнанным. Николь посмотрела на омелу, по- прежнему лежащую на полочке перед зеркалом, и позвала:
— Иди сюда.
Его сердце упало. Николь хочет, чтобы Джон еще раз ее поцеловал. А она тем временем уже тянула его в полумрак.
— Николь… — Он честно попытался предупредить, что перед ней другой человек.
— Шшш, — приложила она палец к его губам. — Нам не нужны слова. И никогда не были нужны. Только это имеет значение.
Я должен немедленно сказать правду. Нечестно принимать ласки, предназначенные другому, запаниковал Гейб. Но ее губы уже касались его губ, девушка прильнула к нему, и Гейбу оставалось только одно — крепко обнять Николь и отдаться ее власти.
Сердце его отчаянно колотилось. Этот поцелуй отличался от предыдущего. Тем она могла бы утешить любое раненое существо. Сейчас в поцелуе Николь ощущались желание и настойчивость. Ее губы обещали бесконечные удовольствия, как в старые добрые времена.
Гейба все горькие годы одиночества тянуло к этой удивительной девушке, и он боролся с этим, как только мог. В какой-то момент ему стало казаться, что одержал победу. Если я и не убил свои чувства к Николь, то могу управлять ими, — примерно так говорил он себе. Теперь обнаружилось, что победа оказалась призрачной и, словно тонкая ткань, разорвалась от одного прикосновения Николь, от одного воспоминания о прежней самозабвенной страсти. Но прекрасное чувство вновь овладело Гейбом, и он снова жаждал любви, предчувствие которой сотрясало его израненное тело.
— Только это имеет значение, не так ли? — шептала Николь.
