это душа. Где будет скитаться она, оставшись без имени и без двойника?
Бог Ра, правый глаз которого — солнце, а левый — луна, создал людей из своих слез. Не потому ли он и обрек их на слезы и страдания?»
К ногам Марии подбежала колючая ящерица. Молох — самое страшное по внешнему виду из всех пресмыкающихся, усеянное бесчисленными шипами, крючками и рогами, но в то же время и самое безвредное. Молох интересен не только своими колючками. На шипах его конденсируется влага из воздуха. И он поглощает эту росу прямо своей кожей — одно из многочисленных чудес жизни. Легенда аборигенов рассказывает, что когда-то ящерица молох, еще не имевшая шипов, дружила с попугаем. Но молох нечаянно ударил своим бумерангом попугая. Рассердившись, тот протащил приятеля через заросли колючего кустарника, пока вся его кожа не покрылась шипами.
Эхнатон подождал, пока не скрылась уродливая тварь, и затем продолжил:
— «В году сто семьдесят седьмом со времени прибытия Нефертити на Красную южную землю, на восьмой день четвертого месяца периода шему, на небосводе появилась звезда с хвостом, которую можно было видеть даже среди белого дня. Жрецы-звездочеты предрекли бедствие. Увы, никто не мог даже представить себе всей его огромности. Многие даже не поверили жрецам, настолько привыкли люди к изобилию плодов богатой земли, с ее бесчисленными реками и озерами, бескрайними лесами и полями. Все считали, что благоденствию не будет конца. Умножилось число землевладельцев, все больше становилось рабов. Человеческий род распространился по всей Красной земле, по берегам полноводных рек и ровным полям.
Когда рабы вытащили на берег небесную ладью и жрецы набальзамировали как богоравных два оказавшихся в ней трупа, из ладьи извлекли и сосуд с незнакомыми семенами. И сказал жрец Кенамон (Да будет проклято в веках его имя!):
— Осирис, который научил людей земледелию и который приказал Нилу разливать свою благодать, посылает нам свои небесные семена. Засей их, чтобы твоя земля дала тройной урожай, чтобы умножился твой народ, чтобы возросла мощь твоего царства!
И я — о, почему не оглохли мои уши! — послушал его. И запрягши в золотую соху двух крепких рабов вместо божественного Аписа, я засеял землю этими семенами. С нетерпением ждал я, что родит земля. Каждый день на восходе Атона фараон, жрецы и народ — все мы собирались возле засеянного поля, ожидая, когда же покажется первый росток.
Но семена не взошли. Они так и сгнили в почве. Однако вокруг все травы и посевы посерели, листья и ветви побелели, как белеет от времени папирус...»
Мария не смогла сдержать возгласа удивления.
— Белая гибель! Ахлорофиллоз!
Торжествующим, звучным голосом Эхнатон продолжил:
— «И стало ясно всем — знати, простолюдинам и рабам, что не Осирис послал нам эти зерна, а Сет, ненавистный братоубийца. Что Кенамон был жрецом не добра, а зла. И тогда поднялись толпы и побили камнями своего первого жреца, а труп его бросили в реку на съедение крокодилам».
Потрясенная девушка уже не слушала его ровного повествования.
— Значит, это началось еще в те времена? — прошептала она, словно в забытьи. — Три тысячи лет назад! Где же прятался этот ненавистный вирус?
Эхнатон продолжал, не останавливаясь:
— «Наверное, нас наказывал Атон за то, что мы отказались от него, за то, что вернулись к многобожию. Но Атон милосерден. Значит, мстили нам старые боги, мстил нам Сет за то, что мы почитали его брата. Проклятье Сета распространилось по всей Красной стране как ядовитый туман, как чудовищное наводнение. Гибли травы, цветы. Гибли едва заметные мхи и лесные гиганты, высотой в сто человеческих ростов. Словно невидимый огонь пожирал страну. Но если после пожара сохранившиеся в трещинах земли семена прорастают, оголенные ветви деревьев покрываются листвой, то сейчас в тех местах, где прошел мор, не прорастало ничего. Там, где вчера еще зеленели поля и леса, текли реки, бродили стада животных, сегодня простиралась пустыня. Остались только голые скалы, которые разрушаются и засыпают своим песком поля, только пересохшие русла рек, в которых белеют кости рыб и крокодилов. Ни змеи, ни ящерицы, ни птицы, ни бабочки... Изголодавшиеся животные бежали к морю. И там умирали на берегу. Люди, обезумев от голода, убивали друг друга из-за зернышка пшеницы. Рабы восстали, разрушили дворцы своих господ, предавая смерти мужчин, женщин и детей. Господа запирались в палатах и храмах и сжигали себя вместе со своими семьями. Никто не признавал ни власти, ни закона, ни бога. Брат забыл брата, сын — отца. Толпы черни, убив своих господ, сражались друг с другом. Те немногие, кому удалось добраться до моря, пытались уплыть на ладьях и плотах. Но Сет не прощал. Буря, какой свет не помнит, бушевала семь дней. Никому не удалось спастись. Мир погибал. Сет торжествовал.
И тогда я, Ахмес Последний, последний фараон Красной южной земли, приказал...»
Голос Эхнатона внезапно оборвался.
— Это все! — прошептал он. — Каменщик не успел записать то, что приказал фараон Ахмес, летописец самого страшного бедствия, обрушившегося на землю.
Мария облизала пересохшие губы.
— Это действительно все?
— Так говорит холодный камень! — произнес Эхнатон. — Я перерыл подземелья, самые укромные тайники моих прадедов. И нашел урну с небесными семенами. Они похожи на зерна кукурузы. И я посадил их в землю посреди плодородной поляны...
— И что же?
— Они не проросли. Но на седьмой день росшие вокруг травы побелели...
Он замолк. Замкнулся в своем величественном молчании.
Мария сидела, до боли стиснув подлокотники трона, пораженная тем, что только что услышала. Что означала эта «небесная ладья»? Может, речь шла о космической ракете, прилетевшей из незнакомых миров? Или же о каком-нибудь другом корабле, напоминающем формой ладью Осириса, на которой он плавает по Небесному Нилу? Или о пришельцах из Южной Америки, которые привезли с собой зараженные
