— Василий Иваныч! — окликнула его Саня. -
Посмотрите… там за селом вправо, за вашим лесом… дым какой… Что это? Неужели пожар? стр.476
Он встрепенулся, встал, отошел к самому обрыву, воззрился своими дальнозоркими большими глазами, и внутри его сейчас же екнуло.
Дым в надвигавшихся сумерках расстилался действительно правее от села, за сосновым заказником.
'Лесной пожар!' — выговорил он про себя, и ладони рук у него захолодели. Заказник шел по левому берегу Волги широкой полосой и сливался с другой лесной дачей.
— Ведь там предводительское имение? — спросил он быстро Саню.
— Кажется… Там он не живет… а завод у него…
— Завод?
Он начал ходить взад и вперед по площадке.
— Вы боитесь, Василий Иваныч, за ваш лес?..
— Только бы лес не горел! Выше этой беды нет!
Саня ничего не ответила и опустила голову.
В аллее показалась длинная фигура отца ее.
— Иван Захарыч! — громко окликнул Теркин. Пожалуйте сюда поскорее! Видите дым? Что это может быть?
Иван Захарыч двигался так же медленно. В домашней голубоватой тужурке, выбритый и с запахом одеколона, он курил сигару и шел, не сгибая колен. С самого дня продажи усадьбы он имел вид человека, чем-то обиженного и с достоинством носящего незаслуженный им крест.
— Что вы изволите? — спросил он чопорно.
— Да вот дым… Что это?
— Едва ли не леса горят, — процедил он.
— Едва ли!.. Ха-ха!..
Теркина взорвало. Он подошел к нему, взял его за пуговицу его сюртука и заговорил пылко и скоро:
— Ну, а если б вот на ваших глазах начало драть заказник — вы бы тоже ухом не повели, благо вы его продали?
— Не знаю-с…
— Вот так вотчинное чувство!.. Что не мое, то пропадай пропадом.
— Это еще далеко, — все так же чопорно и невозмутимо продолжал Иван Захарыч. — Там завод Петра Аполлосовича и еловый лесок… Где-нибудь там занялось; деревень в той местности нет; да и дым, надо полагать… стр.477
— Надо полагать! — чуть не передразнил его Теркин. — Да вы бы спосылали кого-нибудь.
Но он сдержал себя, приподнял шляпу и насмешливо выговорил:
— Извините… Потревожил ваше спокойствие.
До Сани долетел весь этот разговор.
На террасе показался в эту минуту Хрящев и добежал до них запыхавшись, бледный, но с решительным видом, какого у него еще никогда не подмечал Теркин.
— Что? — окликнул он его издали.
— Василий Иваныч! Пожар в имении господина Зверева. Завод загорелся и ельник. До заказника рукой подать. Надо действовать.
— Еще бы! Едем верхами! Коли нужно — сбить народ в Заводном. Иван Захарыч, вашими лошадьми я распоряжусь… А вас не приглашаю… Александра Ивановна, прощайте! — Он подбежал к ней и пожал ей только руку. — Не беспокойтесь! Может, там и ночевать придется.
Иван Захарыч пустил кольчики дыма вслед двух разночинцев, полетевших спасать заказник. Саня в сильном смущении опустилась на скамью.
XXXVI
Измученная, потная, непривычная ходить под верхом, лошадь спотыкалась о пни и кочки. Теркин нервно понукал ее, весь черный от дыма и сажи, без шапки, с разодранным рукавом визитки.
Весь вечер и всю ночь, не смыкая глаз до утра, распоряжался он на пожаре. Когда они с Хрящевым прискакали к дальнему краю соснового заказника, переехав Волгу на пароме, огонь был еще за добрых три версты, но шел в их сторону. Начался он на винокуренном заводе Зверева в послеобеденное время. Завод стоял без дела, и никто не мог сказать, где именно загорелось; но драть начало шибко в первые же минуты, и в два каких-нибудь часа остались одни головешки от обширного — правда, старого и деревянного — здания.
Перекинуло на еловый лес Зверева, шедший подковой в ста саженях от завода, в сторону заказника
Черносошных, стр.478 теперь уже компанейского. «Петьки» так он и не дождался.
Предводитель уехал в губернский город. На заводе оставался кое-кто, но тушить лесной пожар, копать канавы, отмахивать ветвями некому было.
Пришлось сбивать народ в деревушке верст за пять и посылать нарочных в Заводное, откуда, посуливши им по рублю на брата, удалось пригнать человек тридцать.
Что можно было сделать с такой командой?
Зверевский ельник отделяла от заказника порядочная полоса пашни, стоявшей в пару. Копать канаву не было надобности: пожар шел сначала только по верху, а не по земле. Перекинет — займется заказник, не перекинет
— пронесет беду.
Перекинуло к полуночи; ветер переменился, подуло с юго-запада прямо на опушку того места, где рос самый ядреный строевой лес.
Когда он увидал, как занялись первые деревья, он чуть не заплакал; потом стал метаться на лошади вдоль опушки, кричать на народ, схватил ветку березы и, сознавая, что это бесполезно, махал ею. Хрящев успокаивал его, распоряжался толково, без крика и брани, с ясным и более строгим лицом. Он был неузнаваем.
Уж отхватило с десятину и подошло к узкой просеке.
— Василий Иваныч! — предложил ему Хрящев, весь в копоти и дыме, под треском и гулом, — позвольте зажечь с этой стороны? Огонь огнем остановить — одно средство.
— Что вы, с ума сошли? — гневно крикнул он, поднимаясь в стременах.
Он и забыл, что к такому крайнему средству прибегают в лесных пожарах.
— Как угодно! Все равно займется!
И занялось. Он чуть не волосы на себе рвал, но потом вдруг успокоился и в подавленном настроении, близком к чувству потери близкого существа, ездил вдоль пожарища, сам не распоряжался, но и не сходил с седла ни на минуту.
Пожар то стихал, то опять занимался. Начала тлеть и земля. Пошел особый запах торфяной гари: огонь добрался до той части заказника, где наполовину рос черный лес и были низины.
Утром, в восьмом часу, продирался он сквозь стр.479 чащу, заскакивая, как в псовой охоте доезжачие, желая прервать путь огню. Тлела жирная земля и местами, где рос мелкий можжевельник и сухой вереск, занималась полосами пламени, чуть видного на дневном свете.
Теркин соскочил на лошади с полукруглого вала в плешку, покрытую мхом и хвоей. Густой дым скрывал змейки огня и тление низины. Он круто повернул лошадь — она фыркнула и не хотела идти дальше. Он ударил ее нагайкой и направил туда, где должны были рыть канаву под надзором Антона Пантелеича. И вдруг из-под копыт по сапогу его лизнул огненный язык — точно он выскочил из земли.
