Как мы метались в узком пространстве нашем, выход ища, и как страх пожирал нас живьем — мы обязательно внукам об этом расскажем, если до них доживем. IV Хороши эти вишни в цвету, хороши эти быстрые птицы, набирающие высоту, чтобы с небом сияющим слиться. Смута смутой, войною война, а природа свое не упустит: все равно наступает весна, будто нет этой боли и грусти. Будто ветра веселая прыть обещает нам лучшую долю… Невозможно весну отменить. И теплеет душа поневоле. V Пятый месяц под огнем дом родительский, а в нем — папа с мамой… Ночь за ночью бьют орудия, и с крыш черепицу сносят — в клочья разорвав ночную тишь. …Пережив одну войну, на которой так досталось, разве думали — под старость угодить в еще одну? Неожиданна и зла и бессмысленна вторая — на окраине, у края Дубоссар, где жизнь прошла… Прорываются сквозь мглу вести из недальней дали: в коридоре на полу спят в одежде. Исхудали. Ночь за ночью, день за днем не могу ничем помочь я. День за днем и ночь за ночью папа с мамой — под огнем. VI Беспорядочно-надсадные, хлещут яростно и зло очереди автоматные по Садовой и Лазо. И, безжалостно изранена, ожидает новых бед дубоссарская окраина — та, родней которой нет… VII (Дубоссары, август 1992 г.)
Всю ночь обстреливали дом, распарывая мглу, и в самом прочном и глухом теснились мы углу. И перестрелок кутерьма гнала надежды прочь: во все окрестные дома стреляли в эту ночь. Всю ночь стреляли по нему, по свету давних дней.
