– Защитить их от кислорода, пока работают преобразователи, мы не можем, – прошептал доктор Холмен.
– Значит, нужно отключать технику, когда обезьяны трудятся возле машин.
– Да. Я тоже так считаю. И нужно найти им пристанище достаточно далеко от машин и в таком месте, где бы ветер не дул на них со стороны машин, когда они в рабочем режиме… – Джефф почти явственно увидел, как его отец безнадежно качает головой. – Правда, на это уйдет вдвое больше времени.
– Другого не дано, – возразила Анна Полчек, – если вы хотите, чтобы ваши работники остались в живых. Берни, как твои ребята – достаточно хорошо управляют обезьянами?
Джефф представил себе, как доктор Карбо пожал плечами.
– Пожалуй, да. Хотя большинству все же не удается достаточно жесткий контроль. Обезьяны дьявольски сопротивляются. Они же до смерти напуганы, и ребятам приходится нелегко. Но те изменения, которые вы предлагаете, должны облегчить их задачу.
– Это хорошо.
– Но есть проблема посложнее, – сказал доктор Холмен. – Проблема питания. С тех пор как ушли антилопы…
– Можно синтезировать пищу для них, – сказала Анна Полчек.
– Станут ли они есть ее? – засомневался Берни Карбо.
– Не станут есть – умрут с голоду, – ответил отец Джеффа.
– Или уйдут.
– Пока они под контролем, не уйдут.
– В таком случае придется держать их под контролем все двадцать четыре часа в сутки.
– Достаточно ли у нас для этого ребятишек?
– Придется подключить еще несколько человек. По обычно поначалу они неважно справляются со своей задачей.
– И все-таки придется подключить, – потребовал доктор Холмен.
– А почему бы не передвинуть лагерь на юг, туда, где погодные условия лучше?
– И перечеркнуть год работы в этом районе? Кроме того, здесь идеальные метеорологические условия. Когда преобразователи начнут работать в полную силу, именно отсюда кислород, который они будут вырабатывать, наилучшим образом распространится по всему северному полушарию планеты. Нет уж, это место было выбрано самым тщательным образом. Лучше не придумаешь.
– Но не для животных.
– К черту животных! Все равно они рано или поздно вымрут!
Джефф так стиснул зубы, что у него свело скулы.
И тут Джефф принял решение.
Голоса смолкли. Джефф слышал, как все трое вышли. Джефф оставался в постели, пока у него хватило терпения, затем сел.
В комнате было темно. Значит, еще ночь. Он тихо, со всей осторожностью, вылез из кровати и раздвинул занавески. Как он и думал, за занавеской оказалась еще одна комната с тремя кроватями. В ней никого не было. Джефф проскользнул в туалет и нашел там свой аккуратно сложенный комбинезон и туфли. Он быстренько переоделся, бросив больничную одежду на пол.
Он подошел к двери и немного приоткрыл ее. В коридоре было пусто. Часы… Джефф нащупал в кармане комбинезона часы и надел их на руку. Они показывали четыре часа утра. Ничего удивительного, что в коридоре лазарета никого не было. Все спали. Но скоро там, на Песне Ветров, где находился Краун, наступит рассвет. Джеффу необходимо быть там при восходе солнца.
В конце коридора он увидел установку для обследований. К счастью, его кровать не была подсоединена к ней – его же положили сюда только для того, чтобы он пришел в себя. А не то поднялась бы тревога, едва он встал с постели. Одна-единственная дежурная медицинская сестра дремала возле установки. Перед ней на панели слабо светились два небольших экрана. Значит, на обследовании находились два пациента.
Джефф ухмыльнулся, радуясь пришедшей в голову мысли.
Он потихоньку выскользнул из своей комнаты и, прижимаясь к стене тускло освещенного коридора, юркнул в следующую палату. Там лежали обследуемые пациенты. Над их кроватями висела довольно большая полка с приборами, на которой горели зеленые и желтые лампочки. Джефф на цыпочках подкрался к ближайшей кровати и нажал кнопку вызова.
Потом бросился к двери и спрятался за нею.
И вовремя.
Сестра распахнула дверь, вбежала в комнату и устремилась к кровати, возле которой в темноте краснела лампочка вызова. Джефф, согнувшись в три погибели, обежал дверь и помчался к выходу. Он услышал, как хмыкнула удивленная сестра.
Оказавшись на зеленой аллее, он поспешил к лаборатории контактов. Он влетел в кабинет, зажег свет и сел за ближайший стол. Откинув волосы со лба, нажал ключ и скомандовал компьютеру:
– Аманду Корли, пожалуйста.
На экране не появилось изображения, но Джефф услышал сонный голос Аманды:
– Ч-ч-что… что там еще?
– Аманда, это я, Джефф. Я в лаборатории. Ты мне нужна, здесь, сейчас.
– Джефф? – Кажется, она поперхнулась. – Ты в… Что ты делаешь в лаборатории? Каким образом ты вышел из лазарета?
– Неважно. Мне необходимо быть с Крауном, когда он проснется на рассвете. Это необходимо! Ты согласна помочь мне?
– Ты не имеешь права…
– Если ты откажешься, Аманда, я все сделаю сам. Мне необходимо быть с ним, когда он проснется. Это вопрос жизни или смерти!
– Джефф, ты сошел с ума!
– Так ты мне поможешь? Да или нет?
Она колебалась какой-то миг.
– Ладно. Помогу. Только ничего не трогай, пока я не приду.
– Хорошо. Но никому об этом не говори.
– Ну и достанется же нам за это, – сказала Аманда.
10
Когда Краун проснулся, боль все еще пульсировала в ноге. Но дальше она не распространилась. Он видел, он дышал. И сердце продолжало биться.
Он приподнял свою огромную голову с земли. Всю ночь напролет шел снег, и ему пришлось, преодолевая боль, с трудом встать, чтобы стряхнуть с себя зудящие, обжигающие тело хлопья. Укушенная змеей нога не сгибалась, ее, видимо, парализовало.
Но он жив!
И как всегда голоден. Он посмотрел на убитую змею, наполовину засыпанную снегом. Сбросив со змеи серый снежный покров, Краун понюхал ее. Джефф в нем проявлял осторожность – волкот помнил о змеином яде. Сам же Краун руководствовался только сигналами, которые в изобилии поступали от его голодного желудка.
Они пришли к компромиссному решению. Краун зажал передней лапой голову змеи, где находились железы, вырабатывающие яд, впился зубами в ее длинное, скрученное кольцами тело. В нем оказалось больше костей, чем мяса, зато его было много – змея была длиной по меньшей мере метров в пять. А может, и того длиннее.
Почувствовав себя лучше, но еще страдая от укуса, Краун побрел к лагерю.
Было холодно. Казалось, с каждым днем становится холоднее, серее, все чаще идет снег. Краун медленно хромал по горному хребту, и сквозь разрывы в кустарнике на склоне гор видел океан, серый и холодный. А небо было еще серее, и даже упрятанный под снегом берег был серый и мрачный. К вечеру сажистый покров таял, но что ни день снег все дольше оставался на земле, не поддаваясь лучам солнца.
В лесу не ощущалось никакого движения. Краун мог бы поклясться, что единственное живое существо в
