видите? Думаете, если сюда съедутся богатые бизнесмены, город сам по себе превратится в земной рай? Как бы не так!
Гарнер поднялся, застегнул верхнюю пуговицу на рубашке:
— Разговор окончен. Если новое назначение тебя не устраивает, пиши заявление об отставке. Я сегодня встречаюсь с мэром, так что очень прошу: если соберешься уходить, не надо слишком громко хлопать дверью.
Кэмерон резко повернулся на каблуках.
— Да, и предупреждаю, — произнес Гарнер у него за спиной. — Еще один прокол вроде вчерашнего — и я уже не ограничусь выговором. Я тебя уволю и добьюсь того, чтобы ты уже не смог работать в полиции. Ты меня понял?
Кэмерон вышел, оставив дверь нараспашку.
Нарочно, разумеется.
Он промчался по коридору со скоростью поезда, проезжающего сквозь туннель, сбежал по лестнице вниз и вылетел на улицу. Заметив на асфальте пустую пластиковую бутылку, он изо всех сил пнул ее ногой.
На парковке он увидел патрульную машину с открытым верхом — белую, с голубым волнообразным узором на дверцах, — в которой сидели двое полицейских. Заметив его, они прервали разговор и обернулись к нему.
Но Кэмерону было не до них — он кипел от ярости.
Гарнер не заставит его передать кому-то другому текущие дела. Только не сейчас.
Кэмерон бросил взгляд на часы. Девять утра, а от жары уже сдохнуть можно. Он порылся в карманах в поисках пастилок от боли в желудке, и вдруг его внимание привлекло какое-то движение на противоположной стороне улицы. Бартон Фуллер распахнул заднюю дверцу роскошного лимузина и уже собирался нырнуть внутрь.
Этот мелкий подручный Алана Смита прибыл с первыми лучами солнца. Частным самолетом из Майами.
Кэмерон наблюдал, как Фуллер садится на заднее сиденье и шутливым тоном что-то произносит, обращаясь к невидимому собеседнику в глубине салона. Потом до полицейского донесся смех. Второй пассажир наклонился к окну, явно чтобы рассмотреть незадачливого противника — то есть его, Кэмерона.
Их взгляды встретились. Кэмерон машинально стиснул рукоять пистолета. Вся эта сцена длилась буквально одно мгновение, но время как будто застыло, повисло в воздухе, пока наконец дверца лимузина не захлопнулась и автомобиль не рванул с места, так что взвизгнули шины.
Кэмерон смотрел вслед лимузину до тех пор, пока тот не скрылся из виду. Все это время указательный палец инспектора не отрывался от спускового крючка пистолета.
Рука Кэмерона Коула не дрогнула ни на секунду.
Глава 4
Остаток ночного дежурства я провел как во сне. Работы привалило столько, что было уже не до размышлений. Торопливо глотая кофе из картонного стаканчика, я заметил, что уже рассвело.
Когда мои дела наладятся, я буду заканчивать ночную смену в восемь утра, но пока приходится оставаться на месте до часу дня, чтобы заработать денег и обеспечить себе право несколько ночей подряд поспать спокойно у себя дома.
Я провел еще несколько консультаций, после чего моя смена наконец завершилась. Я с радостью встретил коллегу, заступившего на дневное дежурство, — теперь будет кому заняться наложением шин и швов вместо меня. Снял халат, чмокнул Конни в щеку (помощница до сих пор смотрела на меня неодобрительно) и, сев в машину, направился к центру города.
Неаполь — город моего детства. Я учился в Лос-Анджелесе — это другой конец страны, — но потом вернулся сюда.
За то время, что я отсутствовал, Неаполь сильно изменился. В отличие от своего итальянского тезки, это был вполне обычный курортный городок, уже приближавшийся к среднему, если не пожилому возрасту. Но теперь он словно помолодел, и к тому же выглядел гораздо более зажиточным. Многие из тех, кого принято называть супербогачами — политики и бизнесмены, кинозвезды и теледивы, — приобрели здесь недвижимость. Они надежно забаррикадировались в своих элитных крепостях, завели целые армии прислуги и лишь изредка появлялись на благотворительных акциях или выезжали по вечерам в театр в шикарных лимузинах. У них не сложились добрососедские отношения с местными жителями, людьми гораздо более скромного достатка: последние привыкли к тихой, спокойной жизни и весьма сожалели о прошлых временах. Мне доводилось слышать о нередких конфликтах «небожителей» и «простых смертных» в муниципальном совете. Но внешне все было вполне благопристойно.
А у человека вроде меня в таких условиях возникало широкое поле деятельности.
Документы, в которых отражались финансовые итоги этой самой деятельности за последние несколько недель, я бегло просмотрел, не отрываясь от руля, и бросил на пассажирское сиденье. События минувшей ночи не слишком-то добавили мне оптимизма, но в целом я констатировал, что размеры моих выплат по многочисленным кредитам не слишком сильно превышают доходы. Возможно, эта рискованная затея с круглосуточной клиникой первой помощи в конечном счете окажется удачной. Если банк не заберет мой дом за неуплату кредита — уже хорошо.
Насвистывая «Летний ветерок» Синатры, я проехал Старый Неаполь, пересек шоссе US-41 и, широко улыбаясь, прокатился вдоль набережной, прежде чем припарковаться чуть в стороне от нее.
Я заблокировал дверцу машины с помощью пульта сигнализации (привычка, оставшаяся со времен жизни в Лос-Анджелесе — здесь никто так не делает) и, войдя в кафе «Ривервок», направился к своему любимому столику.
Рольф, официант, заметив меня, помахал рукой. Через тридцать секунд он уже принес мне сэндвич с крабовым мясом, яичницу с беконом и чашку крепкого черного кофе.
Мое излюбленное место располагалось ближе всего к кромке воды. В этот час солнце уже палило нещадно, но лучи его не проникали сюда благодаря густой вьющейся зелени, оплетавшей веранду, а жару смягчали разбрызгиватели воды на газоне. Кафе было оформлено в типично курортном стиле: на стенах развешены морские пейзажи, а между ними — сети, деревянные штурвалы, высушенные морские звезды и прочее в том же роде. В тридцатые годы это был небольшой рыболовецкий ангар, но нынешнему владельцу удалось превратить его в ресторанчик, обладавший своеобразным шармом. Мне здесь нравилось, я даже испытывал некую гордость из-за того, что, вернувшись в родной город, стал одним из постоянных клиентов этого заведения, напоминавшего о былых временах.
— Как работа? — спросил меня Рольф.
Рольф — единственный диссонанс общему благолепию. Это высокий мускулистый тип с обритой головой, похожий на рекламного мистера Пропера, в том числе и по уровню интеллекта. Как-то раз он признался мне, смущенно отведя глаза, что работает официантом временно, а в будущем собирается поступать в военную школу, где готовят спецназовцев, чтобы сражаться со всеми этими проклятыми иракцами, афганцами, северными корейцами, русскими, китайцами и прочими врагами священной американской демократии.
«Я считаю, что экстремистов надо уничтожать превентивно, — заявил он тогда. — И если мы этого не сделаем, то кто?»
Я прожевал кусок сэндвича и ответил на его нынешний вопрос:
— С работой пока не очень. Нужно время, чтобы местная публика ко мне привыкла и стала мне доверять.
— Вы ведь приехали из Лос-Анджелеса?
— Да.
— Странная идея! Здесь такое захолустье…
