— Как только наступит затишье и будут меньше арестовывать, вы привезете Наташу домой.
Арестов так много, что просто невозможно о них умолчать, не сказать хотя бы несколько слов надежному другу. Когда к нам на фабрику пришел мой приятель из треста, Вадим, я, зная, что он живет с матерью и братом, военным специалистом, спросила, все ли у них благополучно?
— С братом пока все. А вот мать недавно удивила и огорчила нас не на шутку. Мы, конечно, знаем, что она волнуется о брате и обо мне, но до какой степени, я не представлял.
— Все матери и жены волнуются.
— Да не все это одинаково показывают. Мать же наша что придумала? Заметил я как-то, что она что-то записывает. Записывает в простую ученическую тетрадку. На днях вошел я к ней в комнату, а она сидит и пишет. Увидела меня и страшно смутилась, даже как будто испугалась, скорей закрыла тетрадь и спрятала в ящик. Я спросил: — Не стихи ли, мама, пишешь? — а она с раздражением: — Откуда ты взялся? Я не знала, что ты дома.
Вечером, за ужином, я начал над ней подшучивать, говорю брату: — Мама опять стихи пишет (она в молодости писала), да держит в секрете, нам не показывает. Брат поддержал шутку. А она вдруг заплакала. Убежала к себе и, смотрим, несет пару тетрадок и сует нам: — Почитайте, какие это стихи.
И представьте, что она выдумала? Вела дневник и вперемежку с домашними событиями вставляла хвалы Сталину: — …сегодня купила чайной колбасы, очень вкусная, жизнь стала действительно хорошей и счастливой, как сказал товарищ Сталин.— Или записала старый рецепт орехового торта и пояснила: — … теперь, благодаря умной политике партии и товарища Сталина, можно позволить себе испечь ореховый торт! — Похвалы она включала не густо и в глаза они мало бросаются. Брат говорит: — Ну, зачем ты это пишешь? Если меня арестуют, то будут читать мои бумаги, а не твои. Да и заметно, даты стоят давние, а видно, что написано все недавно. — А она отвечает: — Ты не заметил, я написала разными чернилами, а то и карандашом. И когда арестовывают, то все бумаги из дома забирают, прочтут и увидят, в какой лояльной семье ты живешь. — Представьте, до чего додумалась!
— Ну, это не поможет. Прочтут и, если поверят, скажут, мать у тебя лояльная, а ты такой-сякой.
— Так и мы думаем, но матери не говорим. Пусть утешается, как может. Представляете, до чего она напугана?
18
Ко мне пришла мать Игоря и рассказала, что Лиза хочет разводиться с ее сыном. Игорь, который всегда любил ухаживать за женщинами, по приезде в Ростов совсем распустился. Он часто приходил к нам по вечерам играть в карты и почти каждый раз хвалился своими новыми победами. В последний раз, когда он был у нас, он даже предлагал привести к нам свою приятельницу в качестве четвертого партнера. Но я не согласилась и прямо ему сказала, что не будут принимать у себя в доме его любовниц.
— Как вам не стыдно, Игорь, вы хотя бы постеснялись рассказывать о своих похождениях.
В ответ на это он рассмеялся, подмигнул Сереже и пропел куплет песенки:
Привел, так сказать, литературное оправдание своим поступкам.
Несколько недель тому назад у Лизы родилась дочка Ната, и я думала, что теперь они живут мирно, но оказалось иначе.
— Валентина Алексеевна, — просила мать Игоря,— может быть вы попытаетесь повлиять на Лизу, уговорить ее не разводиться с Игорем, ведь у нее двое детей, она должна о них подумать.
— Что же ее заставило решиться, так сразу?
— Она узнала, что у любовницы Игоря тоже родился ребенок, ровно через две недели после рождения Наты.
— Ну и ну! Это действительно!
— Она всегда знала, что он ей изменяет, но все-таки он Лизу считает своей женой, а не ту… Теперь она хочет отнять у своих детей отца, хорошо ли это? Ведь как только она пошлет ему развод, он женится на той, другой. И зачем она все это затевает? Какая ей от этого польза?
— Все-таки есть же предел терпению жены!
— Ах, В. А., бывают в жизни моменты, когда нужно забыть о своей гордости и быть практичной. У Игоря это не первая женщина, и, я уверена, не последняя. Лиза должна не замечать этого, держать свою семью.
— Хорошо так говорить, когда это не ваше личное дело.
— Я по себе знаю, его отец был такой же. Игорь уверяет меня, что он не собирается разводиться с Лизой, и, насколько я понимаю, та, другая, не ожидает, что он бросит Лизу.
— А вы ее встречали?
— Встречала. Когда у нее родился сын, Игорь повел меня посмотреть на внука.
— И вы пошли, несмотря на то что осуждаете его поведение?
— Но ведь новорожденный мальчик мой родной внук!
— Может быть, у этого, вашего внука, не один папа?
— Ну что вы говорите, В. А.!
— Вот кашу заварил Игорь! Ему теперь только остается перейти в магометанскую веру и организовать гарем!
— Горе мне с ним! Мне очень жаль Лизу и, если Игорь уйдет, я перейду жить к ней, чтобы смотреть за детьми, ведь ей придется идти на работу.
Я обещала, что поговорю с Лизой.
Лизу я нашла страшно оскорбленной и возмущенной и она не хотела слушать никаких доводов против развода.
— Я уже послала ему развод.
— Как послали? Разве он не живет здесь, с вами?
— Он-то живет, но я хочу, чтобы ему об этом написали из загса. Я не хочу, чтобы он жил здесь, он мне противен! Я ему сказала, чтобы он убирался к своей паршивке, а он продолжает приходить сюда как к себе домой и не хочет забирать отсюда свое барахло. Я пошла в загс, и там обещали послать ему извещение о разводе на службу; тогда я буду иметь право не пускать его сюда и выбросить его вещи из дома.
Прошло некоторое время и я, встретив Игоря на улице, спросила, где он теперь живет.
— В своей собственной квартире.
— С Лизой и детьми?
— Да.
— Но ведь Лиза послала вам развод!
— Я получил открытку из загса, извещающую, что Лиза уже не жена мне. Но все это глупости, я не собираюсь бросать детей.
— Теперь и у другой дети.
— Она учительница, сама работает и в моей помощи не нуждается, а Лиза нуждается. Я не зарабатываю достаточно, чтобы содержать отдельно себя и семью. Жить всем вместе дешевле.
— Разве Лиза еще не выбросила ваши вещи из дома?
— Квартира дана мне от службы, и она не имеет права меня выгонять или не пускать. Так вот и живем.
