Самый бешеный роман

я никогда не видела Кронского!

Но я собрала волю в кулак и целыми днями сидела за компьютером. Роман худо-бедно продвигался к середине. Моему герою-аптекарю (которого я окрестила Степаном), переполненному неистовой ненавистью ко всем подряд женщинам и вдруг влюбившемуся в прелестную женщину бальзаковского возраста, уже удалось с ней познакомиться.

А дело было так:

«Я уже упоминал выше, что я человек забитый, необщительный и неразговорчивый. Мало того – я мерзкий, гадкий и очень вредный человек. Я сам об этом знаю, мне и говорить об этом никому не нужно.

Трехнедельная слежка за прекрасной незнакомкой не дала ровным счетом ничего – разве только то, что я узнал, какие салоны и бутики она посещает, в какой фитнес-клуб ходит, в какие рестораны. И еще одно, пожалуй, для меня самое важное – судя по всему, она одинока, в том смысле, что у нее нет мужчины. Узнал я также, что у нее есть взрослая дочь, наверное, мне ровесница – омерзительная девица, сразу видно, много о себе думает и считает себя неотразимой. Ну и еще сделал вывод, что живут они безбедно. Это, конечно, немало, но в моем случае – бесполезно. Ведь я хочу овладеть ею.

И я придумал план. Подложить на лестницу возле подъезда банановую кожуру. Каждый день подкладывать! Не сегодня, так завтра она обязательно поскользнется, а я тут как тут, стою за углом и ожидаю, стало быть. И как только она упадет, я подлечу к ней и предложу помощь.

Мой план сработал, правда, пострадали одна старушка да маленькая девочка, но, как говорится, цель оправдывает средства. Третьей жертвой все-таки стала моя таинственная возлюбленная. Она растянулась на ступеньках, и тут же появился я – ее спаситель. Я помог ей добраться до квартиры, уложил в постель (ну не в том, конечно, смысле, в котором бы мне хотелось). Мы познакомились – у нее прекрасное, необыкновенное имя – Генриетта. Ее бил озноб, а сама она вся горела. Потом оказалось, что моя Дульцинея сломала лодыжку.

Мое сердце сжималось от жалости, к тому же это я был во всем виноват, но несчастный случай дал мне множество преимуществ. Теперь я, как спаситель, стал вхож в ее дом – прекрасный просторный дом. Я навещал Генриетту каждый день, приносил гостинцы – фрукты, конфеты. А она– то думает, что я положил глаз на ее отвратительную, самодовольную и напыщенную дочь. Она принимает меня за ребенка, ей и в голову не приходит, что люблю-то я ее. Люблю самозабвенно. И теперь это больше всего печалит меня…»

Я была очень увлечена, приближаясь к кульминационному моменту, как на словах «печалит меня» неожиданно зазвонил телефон. Я вздрогнула и недовольно сказала:

– Алло.

– Привет, поджигательница!

Я обомлела – это был он.

– Добрый день, – пролепетала я. – Что там, в редакции?

– В какой редакции?! Ее нет давно – все сгорело дотла.

– Как? – спросила я, и сердце мое бешено забилось. – Почему же тогда меня еще не арестовали? Почему я до сих пор дома и преспокойно пишу о любви закомплексованного юнца к женщине бальзаковского возраста? Я пойду в милицию и во всем признаюсь, – твердо заявила я.

В трубке послышался смех.

– Да я пошутил!

Господи, какая я наивная! Я всегда попадаюсь на самые глупые розыгрыши. Вот и сейчас я действительно поверила, что из-за моего окурка сгорела редакция.

– Можно сегодня приехать к тебе в гости? – спросил Алексей – он все еще смеялся.

Я незамедлительно согласилась, сказав, что не могу отказать «Лучшему человеку нашего времени».

Боже! Что я наделала! Он приедет через час: в квартире бардак, угощать нечем – разве что крабовыми палочками с яблоками. Больше в доме у меня ничего нет, потому что все это время я тосковала, страдала от любви и почти ничего не ела. Может, есть какой-нибудь рецепт салата из яблок с крабовыми палочками? Но все равно мне нечем его приправить – ни сметаны, ни майонеза. И тут мне в голову пришла гениальная идея! Заправить салат подсолнечным маслом и посыпать сверху тертым мускатным орехом. Я ринулась на кухню, искромсала два зеленых яблока, туда же добавила мелкую стружку натертых крабовых палочек, перемешала, сдобрила подсолнечным маслом, выложила в фарфоровую салатницу и все это густо присыпала мускатным орехом… И все-таки чего-то недоставало – какого-то маленького, завершающего штриха. Я задумчиво смотрела на улицу – в мое окно настойчиво упирались ветки татарского клена с жухлыми буро-желтыми листьями. Недолго думая, я открыла форточку, выбрала листочек поприличнее (лимонного цвета) и украсила им салат. Получилось превосходно! И все-таки чего-то не хватало! Я сорвала еще лист, и еще и решила покрыть всю поверхность салата осенними листьями. Ободрав всю ветку, я воплотила решение в жизнь. Получилось настоящее произведение кулинарного искусства.

Теперь нужно хоть как-то привести себя в порядок. За десять минут приняла душ, высушила голову, оделась по-спортивному – джинсы и свитер (ну не искать же мне колготы до его прихода и не гладить выходную юбку!), нанесла скромный, естественный макияж. Ногти, конечно, красить было бессмысленно…

Осталось самое главное – соорудить что-нибудь на голове.

Дзззз-зззз…. Телефон.

– Алло, – разъяренно гаркнула я в трубку.

– Ты чего орешь! – послышался не менее разъяренный голос мамы.

– Мне некогда, очень некогда, я спешу!

– Тебе вечно некогда! Только у меня всегда есть время! Ты звонила Власику?

– Нет. А почему, собственно говоря, я ему должна сама звонить?