А самый спокойный сухощавый парень вдруг подобрался и влепил Палычу ногой в голову. Тот закачался, но не упал. Каратист ударил тогда с разворота в живот, потом еще раз, по-другому, но в то же место.
Парень в пиджаке подождал, пока Палыч прохрипится и продышится, и спросил:
– Где ребенок?
– Не знаю я… – не нашел ничего лучше ответить Палыч и получил по яйцам. Тут уже он согнулся и свалился на землю. Правда, потом поднялся на колени.
– Говори быстро уже, – без выражения приказал парень в пиджаке, – отпущу.
Палыч смотрел в землю и молчал. Парень еще подождал, каратист врезал еще разок. Палыч громко стукнулся головой о дверцу, но все же потихоньку стал подниматься.
– Сколько тебе Алик обещал, только честно? А? Он же жадный! Я тебе вдвое больше положу, не глядя.
Палыч молчал.
– Вот уперся, мент! – удивился парень, оглянувшись на товарищей. – Ты че уперся? У тебя денег много? Или здоровья?
Тут он, видимо, уже сам разозлился и пнул его, довольно сильно. Но Палыч как-то прикрылся и вдруг, несмотря на грузность, юркнул змейкой вдоль машины. Каратист подпрыгнул, но Палыч поднырнул, ушел от удара и, пригнувшись, неожиданно ломанулся в сторону гаражей. Пока подхватились, он с невероятной легкостью перемахнул забор и завилял между угольными кучами. Нервного, который оказался быстрее всех и стал его догонять, Палыч коротко рубанул с ног – тот улетел в угольную пыль. Дистанция не сокращалась, тогда парень в пиджаке остановился, прицелился из длинного ствола, беззвучно выстрелил. Палыч споткнулся, его догнали, сначала один, потом второй, каратист, повалили. Подскочил разъяренный парень в пиджаке, остановил их, но сам врезал ногой пару раз.
– Где ребенок, мусор? Где ребенок?
Тот упрямо полз на четвереньках, капая кровью. Потом поднялся и опять рванулся вперед, к невидимой цели, которая оказалась деревянной изгородью. Жизненные силы не хотели оставлять Палыча в его последнем бою. И пока они думали, из забора, как меч из ножен, он мгновенно выдернул здоровый кол и обрушил его на голову каратисту. Вторым холостым взмахом он очертил невидимый круг, и тут уже близко подходить никто не стал. Палыча обложили. Он получил вторую и третью пули в живот, его еще попинали, но дальше было не рассмотреть, начался ветер, поднял угольную пыль…
Порыв ветра взметнул пыль, девочки и старик, которые сидели на плоских камнях посреди двора, зажмурились и отвернулись. Они играли в кости, рядом лежали монетки, а Дина записывала счет мелом.
Когда пыль улеглась, она посмотрела на кубики и возмутилась:
– Не было тройки! Двойка была!
– Как не было, как не было, зачем говоришь не было! – закричал Сейфуллин.
Света не видела, поэтому ничего сказать не могла, а собака вскочила с места и обеспокоенно сунула морду к фишкам.
– Я видела, видела, двойка была! Он жулик! Свет, он врет!
Старик принял оскорбленный вид.
– Жулик! Я все Александру Палычу расскажу!
– Пиши. Пиши двойка. Аллах все видит. Пиши что хочешь.
Дина записала и взяла кубики.
Алик вошел в комнату, кивнул, сел на низкую табуретку. Костя смотрел в сторону, все молчали. Алик достал сигарету, помял.
– Не курим здесь, Алик, – тихо сказал кто-то.
Он сунул сигарету обратно в пачку, спрятал в карман.
– А ты зачем пришел-то? – без интереса спросил Костя. – Ты деньги принес? – Костя повернулся, чтобы поискать глазами чемоданчик.
– Костя, ты мне одно скажи. Ты мне веришь или ментам?
– Я верю, что за кассу кто-то ответить должен.
– Если хочешь слышать, слушай, – побелел Алик. – Я кассу не брал, клянусь ребенком! И не ты меня за нее спросишь!
Костя сдержанно выразил удивление, как бы подчеркивая опасную несдержанность собеседника.
– Я к тебе сам пришел, Костя. Ты же не пес, а я не волк. Ребенка оставь. Я от тебя бегать не буду.
– А ты мне и не нужен. Мне деньги нужны. А стоит твой ребенок теперь два лимона.
Алик затих, наконец произнес:
– Нету у меня. Сейчас…
– Ну, будешь по частям выплачивать. По сотке за палец.
Костя встал, встали Алик и остальные. Все вышли. Комната опустела.
…Утро. На большой пустырь за гаражами выезжает джип и останавливается посередине. Двигатель заглушается. Слышны гудки тонального набора.
