редкость) и предпочитал пищу, за которую не нужно драться. Однако после здорового крепкого сна к нему снова вернулся зверский аппетит. Пастор из Окли был жилистым – правда, дракон уже и не помнил, когда он последний раз лакомился мясом хорошо упитанного человека. Теперь он твердо настроился поживиться легкой добычей и только ждал момента, когда старый дурень утратит бдительность.
Но старый дурень был не так глуп, как казалось. Взбираясь на лошадь, он не спускал глаз с дракона. Кобыла, однако, была своенравна и имела свой собственный взгляд на происходящие события. Как только фермер попытался на нее сесть, она заржала и начала лягаться.
У дракона лопнуло терпение, и он приготовился к прыжку.
– По–моему, ты что–то уронил.
Трюк был избитым. Тем не менее он сработал: Джайлз–то знал, что он уронил. Свалившись в канаву, он выпустил из рук Каудимордакс (или попросту Хвосторуб), который теперь лежал на обочине. В ту минуту, когда Джайлз наклонился, чтобы его поднять, дракон прыгнул, но Хвосторуб его опередил. Не успел фермер дотронуться до меча, как тот вырвался у него из рук и молнией ударил дракона по голове.
От неожиданности дракон замер.
– Вот так штука! – воскликнул он, обретя дар речи. – Что это у тебя?
– Всего лишь Хвосторуб. Подарок короля.
– Ошибка, – сказал дракон. – Прошу прощения.
Он начал пресмыкаться, и фермер почувствовал себя уверенней.
– Не очень–то честно ты со мной обошелся, – продолжал дракон.
– Неужели?! А почему это я должен с тобой хорошо обходиться?
– Ты скрыл от меня свое имя и сделал вид, что наша встреча произошла случайно. Ты, оказывается, очень знатный рыцарь. А рыцарский обычай, сэр, всегда требовал, чтобы противники, прежде чем бросить вызов, сообщали друг другу свои имена и титулы.
– Может быть, и требовал, а может быть, и сейчас еще требует.
Джайлз был собой доволен. Я думаю, можно простить небольшую долю самодовольства человеку, перед которым пресмыкается огромный царственный дракон.
– Ты, однако, допустил еще одну ошибку, старый червь. Я не рыцарь. Я фермер Эгидиус из Хэма, вот кто я такой. И я ничего не прощаю правонарушителям. Я стрелял в великанов из ружья за ущерб куда меньший, чем причинил ты. Им я тоже не посылал вызова.
Дракон был встревожен.
«Чертов лгун этот великан, – выругался он про себя. – Так меня облапошить! И что теперь мне делать с этим храбрым фермером? А меч так и норовит огреть по шее. Смотри, как он сверкает!»
Сколько он ни напрягал память, он не мог вспомнить, как поступают в подобной ситуации.
– Меня зовут Хризофилакс. Богач Хризофилакс. Чем я могу служить вашей милости? – спросил он с чарующей вежливостью, косясь одним глазом на клинок меча и все еще надеясь избежать битвы.
– Убирайся отсюда подобру–поздорову, чешуйчатая тварь, – сказал в ответ Джайлз, который тоже надеялся избежать сражения. – У меня одно желание – как можно скорее от тебя избавиться. Катись в свою вонючую берлогу, да поживее. Проваливай!
Он шагнул навстречу дракону, размахивая руками, будто распугивал ворон.
Этого оказалось достаточно. Хвосторуб сверкнул в воздухе и, описав дугу, звонко ударил дракона в сочленение правого крыла. Удар был так силен, что у Хризофилакса искры из глаз посыпались. Джайлз, естественно, не был сведущ во всех тонкостях драконоборчества. Знай он правила, его меч поразил бы более чувствительное место. Но Хвосторуб даже в неопытных руках делал чудеса.
Фермер вскочил на кобылу. Дракон пустился наутек. Кобыла за ним. С хриплым воем дракон перемахнул через поле. Кобыла не отставала ни на шаг. Фермер гикал и орал, будто на скачках, и при этом не переставал размахивать Хвосторубом. Чем быстрее дракон улепетывал, тем меньше он понимал, что происходит. Кобыла неслась во весь опор, едва не наступая дракону на хвост.
Ныряя в просветы между изгородями, они промчались по всем просекам и полям, перескочили через все ручьи. Дракон выпускал пламя и ревел, вконец потеряв ориентировку. Неожиданно они очутились перед мостом на окраине Хэма. Прогромыхав через мост, они понеслись по деревенской улице под оглушительный рев дракона. Откуда–то из проулка выскочил Гарм и как ни в чем не бывало присоединился к погоне.
Жители Хэма столпились у окон, а некоторые высыпали на крыши. Они испускали одобрительные крики, хохотали, колотили в сковородки, кастрюли, котлы, трубили в рога и дудки, а священник даже приказал звонить в церковные колокола. Такого шума и гама никто в Хэме не слыхал уже добрую сотню лет.
Неподалеку от церкви дракон выдохся. Он лежал посреди дороги и ловил пастью воздух. Гарм, осмелев, подошел ближе и обнюхал ему хвост, но дракон даже не отреагировал на такое оскорбление.
Когда подъехал на кобыле фермер и к церкви стали сбегаться (не забывая, однако, сохранять почтительное расстояние) деревенские жители, вооруженные кто вилами, кто шестом, кто кочергой, дракон, с трудом переводя дыхание, обратился к ним с такой речью:
– Милосердные люди, доблестный воин, не убивайте меня! Я очень богат. Я заплачу за причиненный ущерб. Я возмещу затраты на похороны убитых мною людей, в том числе священника из Окли. Ему высекут роскошное надгробие, хотя, честно говоря, был он скелет скелетом. Все вы получите щедрые подарки, если, конечно, разрешите мне за ними сходить.
– Какова стоимость подарков? – спросил фермер.
– Сейчас прикину.
Дракон начал быстро считать в уме. Он успел заметить, что толпа растет.
– Тринадцать шиллингов и восемь пенсов каждому.
– Ерунда! – воскликнул фермер.
– Чепуха! – подхватила толпа.
– Чушь! – пролаял Гарм.
– По две золотых гинеи каждому, детям в два раза меньше.
– А собакам? – спросил Гарм.
– Давай, давай, говори! Мы ждем, – настаивал фермер.
– Десять фунтов и мешок серебра на душу, а собакам золотые ошейники?
В голосе дракона промелькнула тревога.
– Убить его! – закричали люди – им явно надоела торговля.
– Мешок золота каждому и бриллианты дамам, – поспешил предложить дракон.
– Это уже похоже на разговор, но этого мало, – заявил Джайлз.
– Опять забыл про собак, – вставил Гарм.
– Какого размера мешки? – спросили мужчины.
– А сколько бриллиантов? – полюбопытствовали их жены.
– О горе мне, горе! – воскликнул Хризофилакс. – Я разорен!
– Ты это заслужил, – сказал фермер. – Выбирай, что лучше – разориться или быть убитым прямо на месте?
Он поиграл Хвосторубом, и дракон испуганно пригнулся к земле.
– Решай! – закричали люди; они совсем расхрабрились и теперь подходили все ближе и ближе. Хризофилакс стал часто мигать. Однако в глубине души он смеялся. К счастью для него, беззвучный этот смех остался незамеченным. Торговля его забавляла. Люди, очевидно, и впрямь надеялись что–то от него получить. Они почти ничего не знали об обычаях его подлого племени – в целом королевстве теперь нельзя было сыскать человека, которому когда–либо приходилось иметь дело с драконами и сталкиваться с их повадками.
Дракон постепенно обретал дыхание, а с ним и сообразительность.
– Назовите вашу цену, – предложил он, облизываясь.
Все разом загалдели. Хризофилакс прислушивался с большим любопытством. Один только голос в этом хоре ему не понравился – голос кузнеца.
– Ничего хорошего из этого не выйдет, попомните мои слова. Червяк не вернется, даю голову на отсечение. В любом случае ничего хорошего не ждите.
– Тебя никто не заставляет участвовать в сделке, коли ты не веришь, – возражали ему люди.
