Несколько пар рук протянулись к ним с берега, чтобы помочь. Утрату уложили на берегу.
Мокрые волосы девочки разметались по гальке, как морские водоросли. Она лежала лицом вниз, а над ней склонился мистер Тарбутт. Тим хотел было броситься к ним, но полицейский удержал его. Тем временем вокруг девочки собралась толпа, и Тим уже ничего не мог разглядеть. Полицейский крепко держал Тима за руку. Мальчику казалось, что он стоит так уже очень долго. Первая радость, вспыхнувшая в нем, когда он увидел, что Утрата спасена, сменилась мрачным отчаяньем. А вдруг она все же мертва? Ведь это его вина! Он почти убедил себя, что Утрата утонула, что никто не сможет ее оживить, но тут какая-то женщина крикнула, что девочка дышит.
Вмиг по толпе пронесся радостный ропот, послышался нервный смех. Люди спешили передать друг другу счастливую весть. Кто-то принес одеяла. Утрату подняли с земли. Девочка была так плотно укутана, что видна была только ее голова, покоившаяся на плече мистера Тарбутта.
– Не плачь, – сказал Тиму полицейский. – Теперь с ней все будет хорошо.
Тим не замечал, что плачет, пока не провел рукой по лицу и не почувствовал, что оно мокрое от слез. Полицейский достал носовой платок и протянул мальчику. Тим уже поборол приступ отчаянья и был смущен тем, что вел себя так по-детски. Он постарался скрыть слезы и притвориться, что это просто брызги дождя.
– А даже если бы и плакал – стыдиться тут нечего, – подбодрил его полицейский.
Жители Скуафорта стали расходиться по домам. Их напряженные хмурые лица казались красными в отблесках утренней зари. Жизнь девочки была спасена, но тот, другой, наверняка погиб. Мысль о мистере Смите заставляла вспомнить и о других, чьи жизни унесло море, – отцов, мужей, братьев, сыновей. На Скуа вряд ли бы нашлась семья, не потерявшая в море кого-то из близких.
Лишь маленькие дети не разделяли общей печали и скорби. Еще совсем недавно они в испуге жались к родителям, а теперь, когда все закончилось благополучно, пять или шесть ребятишек шептались и смеялись, стоя в сторонке. Взрослые возвращались в город, никто не обращал на детей внимания, и они, не стесняясь, говорили все громче:
– Да она точно колдунья, – заявил толстый семилетний мальчишка. – Я-то ее не боюсь, но…
– А лучше бы боялся, Вилл Макбэйн, – осадила брата старшая сестра. – Вот возьмет и превратит тебя в жабу.
– Или в ворону. Большую черную ворону…
Мальчишка покраснел.
– Да ей слабо. Алистер Кэмпбелл швырнул в нее камнем, но она его ни в кого не превратила.
Голос мальчика звенел в утреннем воздухе. Несколько женщин оглянулись и посмотрели на детей. Вдруг одна из мамаш побагровела и крикнула озорникам:
– Хватит!
Она подскочила к своей маленькой дочери и отвесила ей звонкий шлепок. От неожиданности девочка не сразу поняла, что случилось, но потом раскрыла рот и заревела.
– Всем вам следовало бы хорошенько всыпать, – кричала ее мать, сердито, возмущенно оглядываясь по сторонам.
Другие женщины переглянулись. Никто из них на самом деле не верил, что девочка из Луинпула – колдунья, но они не останавливали детей, когда те болтали об этом, то ли потому, что им было лень, то ли потому, что эти россказни забавляли их. Теперь им стало стыдно. Дети и опомниться не успели, как мамаши подскочили к ним и принялись лупить, впрочем, не слишком рьяно, потому что понимали, что и сами виноваты не меньше ребятишек. Крики и детский плач взлетали в розовое предрассветное небо. Услышав эти звуки, мистер Тарбутт остановился на пороге гостиницы и мрачно ухмыльнулся.
Утрату уложили в постель. Миссис Тарбутт суетилась вокруг нее с грелками и теплым молоком. Потом она спустилась вниз и сообщила, что девочка уснула и что мистеру Тарбутту надо сходить в Луинпул за Анни Макларен.
Тиму и полицейскому тоже досталось теплое молоко с сахаром и бренди. Они пили молча. Потом полицейский откашлялся.
– Не вини себя, Тим, – сказал он.
Тим поставил пустую чашку на стол и смотрел на нее не отрываясь.
– Ты сделал все что мог, – продолжал полицейский. – Это же ты увидел сигнальную ракету и поднял тревогу. А в такой шторм никто бы не смог ему помочь.
Мальчик продолжал молчать. Но постепенно он вспомнил, о чем думал, прежде чем заметил первую вспышку. Какое-то мгновение он боролся сам с собой. Ему не хотелось больше разговаривать с полицейским, но и не поделиться своим наблюдением он не мог.
В конце концов он произнес:
– Думаю, я знаю, где мистер Смит хранил драгоценности. В пещере.
Полицейский улыбнулся. Тим покраснел.
– Это не пустая догадка. Понимаете, на самом-то деле он не любил омаров.
Полицейский поднял одну бровь.
– Он отправлялся ловить их, – объяснил Тим, – хотя сам их терпеть не мог. Зачем тогда ловить омаров, а не лосося или форель. Значит, на то были какие-то причины. Думаю, ему просто был нужен предлог, чтобы плавать к пещере, когда ему заблагорассудится. Никто бы не обратил внимания на то, где он рыбачит.
Полицейский потрогал свой колючий подбородок.
– Интересная гипотеза. Вполне правдоподобная, хотя не знаю, сумеем ли мы когда-нибудь доказать ее.
