— Пока им это удается, — усмехнулся директор.
— Это с самого начала могла быть операция Бертока, — заметил Колкрик. — Берток исчез вместе с деньгами, и то, что мы не учли такой возможности, — наш недосмотр.
— Если это Берток, с какой стати ему пользоваться пистолетом, состоящим на вооружении ФБР? — спросила Кэт своего начальника.
— На тот случай, если он попадется и предстанет перед судом. Тогда он сможет сказать: «При столь хорошо разработанном плане неужели бы у меня хватило глупости воспользоваться служебным оружием ФБР? Кто-то хочет убедить вас, будто убийства совершил агент». Если у нас возникают такие сомнения, то что уж говорить о присяжных. А в самую подходящую минуту он встанет и сдаст свое табельное оружие. «Вот выданный мне пистолет — проверьте серийный номер и проведите контрольные стрельбы». Это сведет обвинение на нет. И он получит только срок за присвоение двух миллионов долларов, что, согласитесь, сущий пустяк по сравнению с четырьмя убийствами.
— Допустим, это так, но тогда из какого пистолета он убивал свои жертвы? — спросил директор.
— Из второго, незарегистрированного «Глока-22», — пожал плечами Колкрик.
— Нам известно, что пистолет у него не один? — уточнил директор.
— Я проверяла его карточку: нет, второго не было, — ответила Кэт. — И он не говорил о нем в Бюро.
— Дон, я не понимаю. Если Берток присвоил деньги, зачем ему это, последнее, убийство?
— Сэр, если все это часть спланированной защиты, еще одно убийство будет прямым доказательством того, что он не имел ко всему этому никакого отношения. Он только удрал с деньгами, и настоящим убийцам пришлось найти другую жертву и предъявить новое требование.
Директор откинулся на спинку кресла.
— Кто-нибудь хочет занять мою должность?
Помолчав, Колкрик сказал:
— Сегодня утром я кое-что получил из чикагского отделения. Думаю, это отвлечет вас на несколько минут. Показать?
— Пожалуйста.
Колкрик подошел к большому телевизору, стоявшему на угловом столе, и вставил цифровой видеодиск.
— Возможно, вы видели это по общенациональным новостям недели две назад.
На экране репортер с микрофоном в руке описывал ситуацию с заложниками в банке в одном из пригородов Чикаго. Затем камера сделала наезд на входную дверь, которую открыла испуганная женщина. Прячущийся за ней бандит приставил пистолет к ее виску. «Похоже, один из грабителей хочет вступить в переговоры», — сказал репортер. Как только бандит высказал свои требования и закрыл дверь, из банковского окна вылетел человек, проехал по тротуару и остался лежать без сознания.
Оператор навел камеру на недвижимое тело, как вдруг из соседнего окна вылетел второй грабитель и приземлился по соседству, ошеломленный и безоружный. Клиенты и служащие стали выбегать из банка, а полицейские бросились надевать наручники на грабителей. Экран потемнел.
— Что произошло? — спросил Ласкер.
— По словам репортера, свидетели показали, что один из клиентов дождался, пока грабители отойдут друг от друга, обезоружил их поодиночке и выбросил из окна.
— И кто же это?
— Никто не знает. Он вышел вместе с остальными и скрылся в толпе. Полиция и телестудия просили его откликнуться, но безрезультатно.
— Что может заставить человека уйти после такого поступка?
— Не представляю, — ответил Колкрик. — Хотите посмотреть, как все произошло?
— Конечно.
— Из Чикаго мне прислали записи банковских камер видеонаблюдения. — Колкрик вставил другой видеодиск. — Это монтаж с трех различных камер. Начинается с того, как этот человек одолел первого грабителя. — На экране появились лежащие на полу клиенты. — Видите эту руку? Она принадлежит нашему парню. Наблюдайте за ней.
— А что рядом? — спросила Кэт.
— Кулер. Смотрите внимательно.
Колкрик нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и диск замедлил вращение. Рука протянулась вверх, и ее обладатель, взяв бутыль из кулера, поднялся с пола. Появилось зернистое изображение его лица. Он поднял бутыль к груди, и тут бандит повернулся к нему и что-то выкрикнул. Но мужчина продолжал надвигаться на него, держа бутыль на уровне пистолетного дула. Грабитель выстрелил, бутыль разлетелась. Мужчина резко схватил ствол и вывернул его приемом, который Кэт и Колкрик десятки раз отрабатывали на занятиях по самообороне. Грабитель замахнулся, и мужчина ударил его пистолетом по голове. Потом без видимых усилий выбросил бедолагу в окно и тут же прижался к стене возле входной двери.
— Это уже из второй камеры, — пояснил Колкрик. Экран на секунду замерцал; затем из-за угла появилась заложница, которую грабитель держал у парадной двери во время телерепортажа, а следом за ней второй бандит. Неизвестный мужчина вскинул руку, и дуло отнятого у первого грабителя пистолета уперлось второму в шею. После недолгого колебания тот бросил оружие и, когда мужчина за ним нагнулся, побежал. Но неизвестный нагнал его.
Грабитель бросился на него с кулаками, но получил удар в лицо и последовал через второе окно за своим подельником. Подняв взгляд и поняв, что все заснято на пленку, мужчина отвернулся и стал выпроваживать заложников в дверь.
Директор, явно довольный увиденным, заметил, что Кэт о чем-то сосредоточенно размышляет.
— Не впечатлило, Кэт?
Она взглянула на вновь замерцавший экран.
— Нет, дело не в этом. Как он мог знать, что в бутыли достаточно воды, чтобы остановить пулю?
— По-моему, он не знал, — ответил Колкрик.
— Тогда с какой стати рисковал жизнью?
— Видимо, он не в своем уме.
— И до сих пор не установили, кто это? — спросил Ласкер.
— Нет. В Чикаго хотят передать запись на местное телевидение. И прислали ее, чтобы получить разрешение.
— Когда его опознают, сообщите мне. Любопытно узнать, почему он прячется от камеры.
— Кажется, я его знаю, — сказала Кэт.
— Вот как? — повернулся к ней директор.
— Сэр, вы не обучались рукопашному бою, как мы, а этот человек отобрал пистолет у первого бандита фэбээровским приемом, отработанным нами десятки раз. Вот почему я догадалась. Волосы у него стали немного светлее, но, по-моему, это бывший агент Стив Вэйл. Я два года была в Детройте куратором отдела безопасности, а Вэйл занимался розыском скрывающихся от правосудия. И я совершенно уверена, что он жил в Чикаго.
— Бывший?
— Его уволили.
— Не дали возможности подать в отставку?
— Ему предоставили такой выбор, но он отказался, хотя и понимал, что его уволят.
— И он может подать в суд?
Кэт усмехнулась:
— Пожалуй, я обрисовала его недостаточно верно. Вы судите о нем по опыту общения с другими людьми. Нет, он… как бы это выразиться помягче… непокорный.
— Неприятный тип.
— Не то слово. О нем говорили, будто он столько раз поступал безрассудно, во вред себе, что ему это даже стало нравиться.
— Тогда почему его уволили? Явно не из-за недостатка смелости.
