— Да, если бы ты потрудился назвать себя, — погрозил пальцем Джек.
— Как ты узнал… — начал Джеймс и остановился.
— Это мое дело. Ты, видимо, солгал ей? Не назвал своего настоящего имени. Назвал вымышленное?
Возможно, не стоило просить об услуге известного повесу и забияку, но у него не было выбора.
Поэтому Джеймс сказал:
— Да. Я солгал леди, назвал ей вымышленное имя. Если бы я сказал ей, кто я, стоя на коленях рядом с собакой, то выглядел бы круглым дураком.
Джек фыркнул.
Да, Джеймс должен понимать, что не улучшил ситуацию ложью, но в тот момент…
— И какое имя ты выбрал?
— Сент-Мор.
— Ты назвался именем древней ветви нашего рода? Вспомнил Сеймуров? Ты не мог выбрать какую- нибудь давно забытую ветвь Тремонтов? — Расхохотавшись, Джек плюхнулся в кресло короля Гарри, совсем забыв, что кресло предназначалось исключительно для…
Джеймс покачал головой. Подобное нарушение этикета вряд ли имеет значение в настоящий момент.
— Только ты мог ухватиться за нашу единственную связь с королевской семьей note 2, выдавая себя за простолюдина, — пробормотал Джек. — Паркертон, мне неприятно это говорить, но ты перещеголял всех блудных овец, которых произвела на свет наша семейка.
Джеймс переминался с ноги на ногу. Тогда ему показалось, что он ловко выхватил это имя буквально из воздуха.
— Я сделал это лишь для того, чтобы не ставить в неловкое положение леди Стэндон. Она бы расстроилась, узнав, что не только приняла меня за простолюдина, но и обошлась со мной пренебрежительно.
Джек замер.
— Пренебрежительно?
— Да. Но любой поступил бы так, учитывая, ведь на мне был твой сюртук. Она просто надменно смотрела на меня, словно я ей не ровня.
— Не стоит слишком придираться к моему сюртуку, ваша светлость, — сказал Джек. — Возможно, завтра вам придется надеть его, когда вы отправитесь извиниться перед леди.
Увидеть ее снова? Это невыносимо. Опять увидеть ее волосы, ее глаза…
Она буквально его околдовала.
Кроме того, он никогда не извиняется. Он Паркертон, его братец, видимо, забыл об этом. Но разве он не извинился перед Люси Стерлинг?
— Не стану! — заявил Джеймс. Ему действительно нужно подвести черту.
— Не станешь извиняться или не наденешь сюртук? — поинтересовался Джек, — Ведь если ты отправишься туда в большой карете, с вереницей бегущих рядом слуг…
— Бегущие рядом с каретой слуги — это шоу исключительно для провинции.
— Ну, учитывая, что ты сам теперь провинциал, поскольку пока ты не поедешь туда и не извинишься перед леди Стэндон за недоразумение, она будет думать, что мистер Сент-Мор, эсквайр… Ты ведь представился эсквайром?
Джеймс прикрыл глаза и застонал:
— Да.
Джек усмехнулся:
— Сомневаюсь, что ты обошелся бы простым «мистер Сент-Мор». Что ж, в таком случае, мистер Сент-Мор, эсквайр, вы отправитесь туда и объясните все леди спокойно, четко и кротко.
Джеймс округлил глаза.
— Именно кротко, — подчеркнул Джек. — Потому что ты, мой неопытный и самонадеянный братец, угодил в весьма щекотливую ситуацию.
Герцог приободрился. Наконец Джек понял.
— Так что ты наденешь мой сюртук, чтобы тебя никто не узнал, и пойдешь туда…
— Пойду?
— Да, пойдешь. Сомневаюсь, что мистер Сент-Мор, несмотря на все твои живописные выдумки, имеет экипаж.
— Пойду? — повторил Джеймс, оскорбленный до самых подметок, которые погибнут к тому времени, когда он доберется до Брук-стрит.
— Думаю, будет лучше, если мистер Сент-Мор отправится к леди Стэндон завтра, извинится, что не может помочь ей, и отбудет, пока во всех лондонских гостиных не начнут болтать, что видели, как герцог Паркертон ездил с визитом к вдовушкам Стэндон.
Джеймс передернул плечами. Быть нанятым на роль свахи достаточно скандально, но оказаться на брачном рынке в поисках жены — это настоящая катастрофа.
Глава 2
На следующее утро Элинор, вздрогнув, проснулась. Но не редкое февральское солнце, потоком льющееся в окно, заставило ее резко сесть, а сновидение.
О нем!
О мистере Сент-Море.
Никогда в жизни не снились ей подобные сны, и даже теперь, несмотря на холод в комнате и сквозняк, который, казалось, проникал сквозь рамы с той же легкостью, что и солнечный свет сквозь стекла, ее щеки пылали жаром.
Все тело ее горело.
Она старалась дышать медленно и глубоко, но даже это не помогло, поскольку, закрыв глаза, она увидела все снова.
Погруженная в тень комната. Парчовая кушетка. Свеча на каминной полке дает достаточно света, чтобы разглядеть, как он стремится заключить ее в объятия.
Ей не следовало быть там. С ним.
Когда он держит ее в объятиях и его руки бродят по ее телу так, будто он уже знает каждый дюйм… знает, как пробудить ее… и она не может дышать, не может думать…
Потом он доводит ее до безумия страстным поцелуем.
Элинор резко распахнула глаза.
Надо забыть этот скандальный сон, выбросить его из головы, но это выше ее сил.
Она коснулась губ, и ей показалось, словно они припухли от его поцелуев. Грудь отяжелела, соски проступали сквозь ткань.
Элинор вздрогнула, задумалась, уж не сошла ли она с ума. Никогда в жизни она не испытывала такого желания.
Хуже того, глядя в окно, она не могла удержаться от размышлений о том, действительно ли мистер Сент-Мор такой дерзкий и опасный, как выглядит.
«Да, Элинор, это именно то, что тебе нужно, — поддразнила она себя. — Мужчина, который жаждет соблазнить тебя».
Даже когда Люси Стерлинг как-то призналась, что ночь в постели подходящего мужчины — это роскошное приключение, Элинор не удивилась.
Ее тогда мучила ревность.
Натянув одеяло до подбородка, она оглядела свою маленькую, плохо обставленную спальню со сквозняками и тоненьким ковром.
Любовник! О чем она думает?! Ей необходимо найти мужа. Сильного, могущественного человека,
