сделать гигантский прыжок в неизвестность и стать безрассудным, бесстрашным человеком.
К счастью для Алекса, объявили о прибытии запоздавших гостей – сэра Фрэнсиса и леди Нили, родственников леди Оксли, которым, по-видимому, было прощено их запоздалое появление ради возможности привлечь внимание гостей к другой теме.
Они начали здороваться со всеми, и в поднявшейся суматохе Алекс посмотрел на Эммелин и заметил, что её взгляд прикован к прибывшему баронету и его разодетой в кружева жене, а от яркого румянца на щеках, появившегося во время перепалки с леди Оксли, не осталось и следа. Затем, снова взглянув на вновь прибывших, он понял, что Эммелин их знает – а они, в свою очередь, должны знать её.
Судя по её смертельной бледности, Эммелин совсем не стремилась возобновить это знакомство. Поднявшись с дивана, она медленно прошла в глубину комнаты, стараясь, чтобы её и чету Нили разделяло как можно большее расстояние.
Не хватало только прыжка из окна, который она, по всей вероятности, готова была сейчас сделать.
О чём он только думал, согласившись привезти сюда Эммелин?! Её предыдущие заверения насмешкой вернулись к нему.
«Никто не догадается, что я не леди Седжуик».
Как же, никто! Очевидно, это не так. И теперь, к его ужасу, загадочное прошлое Эммелин готово было открыться – в присутствии леди Лилит и Хьюберта, в присутствии леди Оксли, в присутствии самых неугомонных великосветских сплетниц.
Однако вместо паники, которая должна была бы возникнуть при угрозе его общественной репутации, у Алекса, как ни странно, появилось чувство, что должен существовать какой-то выход, который он может найти, чтобы спасти Эммелин. Спасти не себя, не своё положение в обществе – а Эммелин.
В три шага он пересёк комнату, взял руку Эммелин, продел её себе под локоть, словно это было для него вполне привычным делом.
Леди Оксли и вновь прибывшие гости подошли к ним последними.
– Кузены, с лордом Седжуиком вы знакомы, а это его жена, леди Седжуик, так долго отсутствовавшая в городе. Но теперь мы имеем удовольствие видеть её среди нас. – В словах леди Оксли не прозвучало ни малейшей радости по поводу появления Эммелин. – Леди Седжуик, разрешите представить вам моих родственников, сэра Фрэнсиса Нили и его дорогую жену, леди Нили.
Эммелин сделала вежливый реверанс, с притворной скромностью опустив голову и глядя в пол.
– О, до чего симпатичная малышка, – сказал сэр Фрэнсис, подходя ближе. – Нетрудно догадаться, почему ваш муж держал вас в провинции со всем этим вздором о нездоровье. Хотел быть уверен, что ни один из беспутных городских молодцов не попадётся ей на глаза и не наставит вам рога, а, Седжуик? – Пожилой мужчина хрипло рассмеялся, но только граф и всего несколько гостей присоединились к нему.
Те гости, отметил Алекс, кто провёл большую часть вечера, рассматривая Эммелин именно с такими грязными намерениями.
– А теперь позвольте мне получше рассмотреть вас, леди Седжуик, – сказал баронет. – Вы кажетесь мне знакомой. Мы встречались? Вы недавно были в Ноттингемшире, не так ли?
– Нет, милорд. – Эммелин любезно улыбнулась, но Алекс ясно увидел смятение, исказившее её черты. – Мне не приходилось бывать в северных графствах.
– Я никогда не ошибаюсь в таких вещах, – покачал головой сэр Фрэнсис. – Мы уже встречались. Играли в карты, так? Я никогда не забываю того, у кого выиграл несколько фунтов, и тем более того, кому проиграл. – Он снова рассмеялся. – Возможно, это была домашняя вечеринка в Шаклфорд-Демсли прошлой зимой. Там был полон дом, так что немудрёно не заметить кого-то в толпе.
– Нет, это была не я. – Эммелин потупила взор, пытаясь уклониться от пристального взгляда сэра Фрэнсиса. – К сожалению, у меня нет таланта к карточным играм и тяги к путешествиям.
– Нет таланта к карточным играм, да? – присоединился к разговору лорд Уэстли. – Тогда, мадам, вы самый желанный участник моего ежегодного поединка по пикету – если ваш преданный супруг готов сделать за вас ставку.
Все рассмеялись его шутке, включая Эммелин, но Алекс понял, что в этот момент на кону стояла большая ставка.
Возможно, доводы Эммелин были убедительными для большинства гостей, но только не для сэра Фрэнсиса. Не зря он был родственником леди Оксли – упрямым и дотошным.
– Летти. – Он жестом подозвал жену. – На кого она похожа?
– Понятия не имею, – покачала головой леди Нили, окинув Эммелин пристальным взглядом, и, обращаясь к сидевшей рядом леди Джарвис, пояснила: – Мой муж думает, что каждый на кого-то похож.
Все вокруг засмеялись, даже Эммелин, хотя Алексу показалось, что это далось ей с трудом.
– Я так не думаю, – возразил сэр Фрэнсис. – Обычно я прав, когда говорю, что встречался с кем-то, и могу поклясться, что встречался с леди Седжуик.
– О, Фрэнсис, прекрати, – пристыдила мужа леди Нили. – Ты утомишь здесь всех, если мы не выясним истину. Можно? – Взглянув на подругу, она протянула руку, и леди Джарвис дала ей свой лорнет. Раскрыв лорнет, леди Нили поднесла его к глазам и обвела Эммелин долгим изучающим взглядом, а затем сжала губы, наморщила лоб и, словно придя к какому-то заключению, решительным щелчком сложила лорнет. – Я бы сказала – и прошу вас, леди Седжуик, не обижайтесь, – она чрезвычайно похожа на ту бесстыдницу, которая была компаньонкой у герцогини Шевертон. На ту, которую прошлой зимой подобрал Шаклфорд-Демсли, когда девушку ограбили на обратном пути к её светлости. Ты помнишь, Фрэнсис, она обыграла всех в пармиель,[3] а потом внезапно исчезла.
– Да, конечно. – Сэр Фрэнсис хлопнул себя по коленям. – Настоящая проходимка эта мисс Доил.
– О, эта ужасная мисс Дойл! – воскликнула леди Джарвис. – Три года назад моя сестра помогла этой девушке. Реджина отнеслась к ней с заботой и уважением, а негодница отплатила тем, что уговорила мою племянницу сбежать со вторым сыном соседа, хотя всем известно, что она предназначалась наследнику. – Леди помолчала, высоко подняв брови, и огорчённо вздохнула. – И, словно в этом не было ничего плохого, она исчезла, даже не соизволив извиниться. Наглая, бессовестная! Своим вмешательством она совершенно испортила жизнь моей племяннице.
– Мне очень жаль, что её светлость держит у себя такую девушку, – сказала леди Нили. – Я сообщила герцогине о скандальном поведении её компаньонки, а она написала мне в ответ, чтобы я занималась своими собственными делами. Собственными делами! – с негодованием воскликнула она. – Вы когда-нибудь слышали такое? Герцогине повезло, что эта аферистка не обобрала её дочиста.
Одни тут же подобострастно закивали, другие добавили то, что слышали о бесчестной компаньонке герцогини, но Алекса больше не интересовала их возмущённая болтовня.
Что ж, теперь у него был ответ на вопрос, кто такая Эммелин.
Она была этой мисс Дойл, игроком в пармиель, нахальной, во все вмешивающейся компаньонкой герцогини Шевертон. Вероятно, герцогиня в конце концов устала от её безобразий и рассчитала. И вот теперь эта печально известная девица изображает его жену.
Стиснув зубы, Алекс обдумывал, как бы поскорее вышвырнуть её на улицу, и проклинал леди Лилит с Хьюбертом и грядущие сплетни. Его одурачили, но он не собирался становиться объектом светских пересудов, когда откроется истинное лицо Эммелин.
Но даже кипя от злости и проклиная судьбу, которая привела её извилистой дорогой к его дверям, он всё же посмотрел на Эммелин. Ему не следовало этого делать, потому что Эммелин тотчас взглянула на него, и выражение её глаз, спрятанные в них страх и отчаяние полностью лишили Алекса самообладания; погасили его гнев.
Господи, она была напугана!
«Так и должно быть», – постарался убедить себя Алекс, призвав на помощь все своё праведное негодование. Но это чувство трудно было удержать, когда он увидел, как напыщенно, высокомерно и самодовольно ведут себя собравшиеся вокруг неё судьи.
– Знаете, я редко проигрываю в пармиель, – сказал сэр Фрэнсис. – А та девица наказала меня на двадцать фунтов. Беспощадный игрок, без капли совести.
Алекс полагал, что сэр Фрэнсис, вероятно, каждую ночь проигрывал в карты по двадцать фунтов. Тогда почему он так возмущён? Потому, что его обыграл кто-то, кого он считал ниже себя?
– Знаете, если бы я когда-нибудь встретилась с этой мисс Дойл, я ни за что не проявила бы к ней милосердия, – объявила леди Оксли. – Я взяла себе за правило никогда не оказывать помощь незнакомым и тем, кто её не заслуживает. – Она бросила выразительный взгляд на миссис Мебберли и её дочь.
– Да, совершенно верно, – вступил в разговор лорд Темпл-тон, который стоял рядом с этими леди, – милосердия заслуживают те, чьи сердца способны ставить потребности других выше своих собственных. Внимание миссис Мебберли и её дочери к бедным вдовам и сиротам нашего города делает их очаровательно чудными.
– По-настоящему чудными, – уточнила леди Оксли. – Если хотите знать, по-моему, они просто бросают деньги на ветер.
– Не беспокойтесь, мама, – вставил своё слово её сын, – со всей этой филантропией мисс Мебберли будет покончено, когда мы поженимся. – Мать и дочь Мебберли обменялись быстрыми взглядами – очевидно, для них такое заявление стало новостью, а Оксли в подкрепление своих слов ещё раз встряхнул свою наречённую. – Не бойтесь, даже самая малая часть наших доходов не уйдёт в эти дурацкие корзины для вдов и сирот. Больше не будет никаких благотворительных обедов для поддержки образования. Нельзя допускать женщин к образованию, их нужно держать в строгости.
Несомненно, Оксли не возражал против женитьбы, поскольку его будущая жена приносила приличное приданое.
– Но я… – начала
