Пиппин плевалась и ругалась, вся команда «Эллис Энн» содрогалась от хохота.
Она беспомощно повернулась к Финну.
- Ты можешь помочь мне? - Мальчик тоже покачал головой:
- Извините, миледи. Таково правило. Только команде разрешено подниматься на снасти. Пассажиров, которые не соблюдают правило… - он оглянулся на моряков, которые все еще заливисто смеялись, - ловят.
- И как мне освободиться? - спросила она самым надменным тоном.
- За выкуп, - отозвался Дэш. - Ты должна дать команде выкуп.
Моряки, смеясь, кивали.
- У вас случайно нет бренди? - поддразнил один из них. - Капитан посадил всех нас на сухой паек, и мы измучены жаждой.
- У меня нет никакого алкоголя, - покачала головой Пиппин.
- Позор, - объявил другой. - А сухой табак? - Она вздрогнула.
- Откуда у меня табак? Дамы не употребляют табак.
- Моя мать еще как курит, - возразил моряк. - Она пускает самые красивые кольца дыма по сравнению со всеми курильщиками в трех округах.
Пиппин начала раздражаться. Кольца дыма! Подумать только!
Она повернула умоляющий взгляд к Дэшу. Он ведь не оставит ее на милость команды. Но он лишь улыбался, покачиваясь на каблуках.
Черт бы его побрал! Пиппин искренне радовалась, что не поцеловала его. Потому что если она спустится отсюда, то размозжит ему голову первым же тяжелым предметом, который подвернется под руку.
- Займитесь работой, - приказал Нейт.
К ужасу Пиппин, мужчины начали расходиться по своим делам, оставив ее болтаться на снастях, как вывешенную на ветер постирушку! В животе у нее заурчало, ноги устали - ее страстное увлечение пиратской жизнью проходило серьезную проверку.
- Должен же быть выкуп, который я могу предложить! - крикнула она им вслед. - Я только не знаю, что нужно!
Из толпы мужчин послышался тонкий голосок:
- Вы могли бы поцеловать капитана.
Все на борту замерли и повернулись к Финну. Мальчик отчаянно покраснел.
- Я думаю, что ее светлость может поцеловать капитана, и этого будет достаточно.
Дэш не совсем понимал, как снова оказался на снастях - главным образом потому, что члены команды не слишком деликатно подталкивали его в общество Пиппин. Очень быстро он оказался лицом к лицу с ней. Бойкие возгласы команды и непристойный свист казались лишь ветром, когда он взглянул в ее сердитые, нет, разъяренные глаза и рассмеялся, поскольку внезапно весь остальной мир был забыт.
- Крепко они вас поймали, миледи, - прошептал он.
- Это возмутительно, - отрезала она.
- Может, расплатитесь? - Пиппин фыркнула.
- Если предпочитаешь, я могу позвать Гиббса, пусть получит штраф, - насмешливо предложил Дэш, делая попытку спуститься. - Или Броуди, того, чьи штаны ты надела.
- Дэш, ты не посмеешь! - пробормотала она, отчаянно тряся веревки.
- Это приказ? - спросил он, все еще притворяясь, что спускается.
- Нет, - с трудом произнесла Пиппин. - Поднимись сюда.
- Ах, ничто не сравнится с необходимостью поцеловать женщину, которая совсем того не желает, - сказал Дэш, возвращаясь наверх. - Я помню время, когда мой поцелуй не был таким нежеланным, миледи, когда вы даже искали его.
Ему показалось, что ее глаза вспыхнули именно тем огнем, какой обычно горел в них, когда Дэш держал ее в объятиях. Он подозревал, что Пиппин подумала о том же, поскольку она шевельнулась, сжав ноги и чуть качнув бедрами.
Довольный ее ответом, Дэш невозмутимо продолжал:
- Помнится, вы имели обыкновение умолять меня… На этот раз ее глаза сверкнули.
- Ради Бога, Дэш, ты просто поцелуешь меня, и с этим будет покончено? И я смогу спуститься вниз?
- Если ты настаиваешь. - Он наклонился ближе, поскольку она прильнула к сетке со своей стороны.
«Ох, ну и зрелище мы собой представляем», - думал Дэш. Но потом его пронзило: он собирается поцеловать ее, поцеловать свою Цирцею.
Со времен своего первого в жизни поцелуя он не был так не уверен в том, что делать. Целомудренно ли чмокнуть в губы?
Но внутренний голос дерзко нашептывал ему: «Когда еще ты получишь ее снова, связанную, отданную тебе на милость? Если ты сделаешь это правильно, то будешь иметь ее каждую ночь до конца жизни…»
Нет, она никогда не останется, сказал себе Дэш. Никогда. Он все погубил, но это не значит, что он не возьмет этот поцелуй, быть может, последний, какой она ему предлагает. Поскольку он сомневался, что она еще раз рискнет подняться на снасти.
О, как он хотел обольщать ее, дразнить ее, разжигать в ней желание и страсть, какие толкнули его на столько грехов, что он и сосчитать не мог.
- Ну же, Дэш, - прошептала она. - Поцелуй меня. От ее слов в нем пробудилась надежда. Он наклонился к ней, натягивая веревки. Ее взгляд не отрывался от его глаз, пока она не оказалась достаточно близко, на том крошечном расстоянии, когда поцелуй из желания вот-вот превратится в реальность. Ее ресницы, затрепетав, опустились, и Дэш, сократив дистанцию, накрыл губами ее рот.
Райское блаженство, какое он бережно хранил в памяти, обернулось явью, когда он коснулся ее шелковистых ждущих губ, чувствуя, как ее язык нежно трогает его, заманивая ближе, умоляя действовать и быть пиратом в сердце.
Просунув руку сквозь сетку, Дэш обнял Пиппин за талию и притянул так близко, насколько позволяли снасти.
Истосковавшийся, желавший взять ее всю, до последней клеточки, он углубил поцелуй, посасывая ее нижнюю губу и рыча… да, рыча от голода. Его рука обхватила ее круглые ягодицы, обтянутые украденными бриджами. Никакого кринолина или нижних юбок, только грубый твил между его рукой и ее божественной кожей.
Пиппин качнулась на веревках, ткнувшись коленями в его бедра, и мир Дэша рухнул. Даже когда одобрительные возгласы и насмешки команды начали проникать сквозь чувственный туман, в который Дэш провалился, он слышал только один звук, который давал ему то, чего он не имел двадцать с лишним лет… давал надежду. Потому что, когда он отпрянул и отпустил Пиппин, она застонала.
Такое чувственное мурлыканье ни один мужчина не мог истолковать неверно. Леди не удовлетворена. Отнюдь.
Если бы Дэш не поддержал ее, Пиппин рухнула бы, когда он перерезал веревки. Содрогаясь с головы до ног от его поцелуя, Пиппин не могла вспомнить, когда в последний раз ее мир был разорван на части.
Дэш поцеловал ее, и она снова стала юной девушкой, стоявшей на берегу, и этот пират украл ее поцелуй.
В тот миг, когда он нежно коснулся губами ее рта - кто бы мог подумать, что такое возможно, и Дэш станет осторожничать, - когда он, наконец, двинулся настоящим курсом и поцеловал ее, как прежде, все ее долго сдерживаемые желания вырвались на свободу, разрывая путы приличий и обязательств.
Ничего не было для нее в мире, кроме этого мужчины и его поцелуя. Она безудержно тянулась к нему, дразнила его языком, почти умоляла взять ее. Здесь, на снастях, на глазах у всей команды. Да хоть в центре Гайд-парка или перед парламентом! Ее это не волновало.
И когда он обхватил ее ягодицы и прижал к себе, насколько позволяли веревки, она знала: он испытывает ту же жажду, что и она. Своим поцелуем, прикосновением он зажег бурное опасное пламя, и
