Не успел Хасан ответить, как они остановились у высоких дощатых ворот с жестяными петухами на створках. На стук вышел хозяин.
Фрол, как и Федор, тоже был бородат. Но он чернобород и мрачный, как дождевая туча.
Нюрка говорила за двоих: за Рашида и Хасана. Как человек, покупающий скот на базаре, Фрол внимательно оглядел обоих. Спросил, откуда они, будто это так важно.
Услыхав название села, еще раз смерил их взглядом с ног до головы и сказал:
– Мне надобны настоящие работники, мужики. А это что? Дети…
– Они будут работать не хуже взрослых, – заверила Нюрка, будто знала их сто лет.
– Ну что ж, проверим, – бросил Фрол и пошел во двор. – Заводи их.
Нюрка подтолкнула ребят в спины обеими руками. Во дворе стоял большой крестовый дом со стеклянной верандой вдоль всей стены. Перед домом тянулся широкий виноградный навес.
– Идите-ка за мной, – кивнул хозяин ребятам и повел их к стоявшему за длинным сараем фургону с сеном. – Вот, сгрузите это сено, тогда и увидим, какие вы работники.
Оба тотчас забрались на самый верх. Фрол подал им вилы и пошел к початому стогу. Нелегко было измученным изнурительной дорогой парнишкам сгружать сено. К тому же и голод все больше и больше давал о себе знать. И тем не менее, собравши последние силенки, они налегают на вилы, делают все возможное, чтобы хозяин не сказал вдруг: «Не подходите».
– Ну, пошибче! Бросайте, бросайте! – покрикивает частенько Фрол.
Нюрке жалко распарившихся, красных от натуги ребят. Особенно тяжело Рашиду. Он то и дело утирает пот с лица.
– Дяденька Фрол, хватит на сегодня. Они с дороги, устали, – не удержалась Нюрка.
– Нет, не хватит. Пусть хотя бы ужин свой нонешний отработают.
– Они у нас поужинают…
– Нет уж. Здесь будут ужинать.
Наконец, то ли пожалев ребят, то ли сам умаявшись, Фрол воткнул вилы в стог и скатился вниз.
– Кончайте и вы, – махнул он ребятам. – Ну каково? Подходящая работенка? Так уж и быть. Беру обоих.
Сказал и отчего-то вдруг захохотал.
Рашид жестом попросил пить.
– Воды? Ну, этого добра сколько хочешь. Идемте, идемте, – сказал хозяин, направляясь к колодцу. – И вода будет, и харчи! – Повернувшись к ним, погрозил пальцем: – Только работать придется по- настоящему.
Рашид залпом осушил большую медную кружку и попросил еще. Нюрка потянула его, мол, не пей больше, но Фрол махнул рукой и подал вторую кружку. Рашид жадно, осушил и ее.
– Мне бы, конечно, – сказал хозяин, поглаживая бороду, – нужны полные работники, да уж так и быть! Платить буду по гривеннику в день каждому. Постараетесь – прибавлю еще по пятаку на нос, а лениться станете – совсем прогоню. Поняли?
– Поняли, – закивал головой Хасан и перевел то, что попял, Рашиду.
Нюрка попросила отпустить ребят к ним с ночевкой, отец, мол, велел. Фрол воспротивился.
– Никуда они с тобой не пойдут. Чуть свет работать начнут, нечего шататься! Мать! – крикнул он в дом. – А ну, накорми огольцов.
…Солнце уже спряталось, когда Фрол, усадив в телегу Хасана и Рашида, выехал со двора. Край неба, снизу освещенный солнечными лучами, горел так, будто где-то за горизонтом полыхал большой костер. Степь дышала вечерним покоем. Вдали состязались церепела: «Ватта пхид, ватта пхид!» Трещали сверчки. И столько их было! Казалось, сидят в каждой травинке.
И вдруг тишину прорвало ржание лошади. Фрол на все это и внимания не обращал. Бурчал себе под нос какую-то заунывную песню.
– Это его кони! – сказал Хасан Рашиду.
– Все?
– Все. – И, понизив голос, словно забыв о том, что Фрол и без того ничего по-ингушски не понимает, добавил: – Девчонка хотела помочь мне увести одного из них.
– Ну и что ты ей ответил?
– Сказал, что мы приехали сюда не воровать, а работать.
– Верно сказал. Заработаем, на честные деньги купим.
На этом они замолкли. Каждый думал о своем. Хасан подсчитывал, сколько ему нужно работать, чтобы заработать на лошадь. Рашид жался к другу, ему вдруг стало холодно. А Фрол знай тянул свою песню.
В поле добрались к ночи. У шалаша горел костер. Вокруг него сидели трое.
– Ну, работнички, принимай подмогу. Еще вам двоих привез, чтоб не скучно было, – сказал Фрол.
– Ты бы лучше заместо них винца привез, – отозвался один из сидящих, – вот тогда бы мы уж точно не скучали.
– Э-э! – Фрол погрозил пальцем. – Вина вы еще не заслужили. Вот соберете всю пшеницу в копны, напою до упаду. Да ежели в срок!
Фрол уехал. Рашид скоро забрался в шалаш. Хасану захотелось еще посидеть. Двое русских стали спрашивать, откуда он, есть ли родители, сколько лет. Третий был кумык. Видать, знал по-русски не больше Хасана, а потому молчал, словно немой. Спросили, какую хозяин назначил плату, Хасан сказал. Оба недоверчиво глянули на него.
– Да вы что, хлопцы, спятили? – не сдержался один из них. – Могли бы уж и совсем бесплатно поработать. Вы, может, думаете, ворочать вилами – это детская забава?
Хасан сидел с опущенной головой и молчал как провинившийся.
– Вот поработаете завтра, узнаете, почем фунт лиха, – добавил русский.
– А вам сколько платят? – спросил наконец Хасан.
– По двугривенному. И то, мы считаем, мало.
– Он обещал набавить по пятаку, если будем хорошо работать.
– Жди, набавит! Как бы не так!
Хасан пожал плечами. Русский еще долго ворчал, ругался. И непонятно было, кого он ругает: хозяина или их, что согласились за бесценок спины гнуть.
В эту ночь Хасан долго не мог заснуть. Ночлег был не ахти какой. Ни подстелить, ни накрыться. Можно представить, какую еду здесь будут давать. Но делать нечего, надо оставаться. Куда пойдешь? Нигде сейчас не найдешь места лучше. Да, может, не так уж будет плохо и русский зря пугает?
Хасан посмотрел на Рашида. Тот свернулся калачиком и спал. Ему было не до раздумий, трясло, как в лихорадке. Но на вопрос Хасана, что с ним, он не ответил.
Утром Фрол привез завтрак. Рашид почти не притронулся к еде, его так и тянуло снова лечь, пусть даже на сухую, колючую солому. Но он помнил, зачем сюда пришел. Желание во что бы то ни стало продержаться и хоть немного заработать поддерживало в нем силы. Рашид взял в руки вилы и приступил к дену. Они подбирали скошенную пшеницу и укладывали в копны. Хасану поначалу даже нравилась работа. И он не понимал, что это русский пугал их вчера, говорил, будет тяжело.
Хасан всячески старался заслужить похвалу хозяина, который стоял без движения, как надмогильный камень, и наблюдал за новичками. Уж очень хотелось получить обещанную прибавку. Но недолго молчал Фрол. Первый удар пал на Рашида.
– Какой из тебя работник? Еле шевелишься, точно брюхатая баба. Взял бы пример с товарища. Ему я, пожалуй, прибавлю пятак, а с тебя скину!
Рашид понимал, что пока хозяин только подгоняет его. Но очень тревожился, что будет потом. С ним происходит что-то непонятное: кружится голова, тело будто свинцом налито, знобит. «Хоть бы скорее одолеть эту хворобу! – думает Рашид. – Вот поднимется солнце, потеплеет, я отогреюсь и заработаю в полную силу. Только бы хозяин до тех пор не ушел, а то так и будет думать, что работник из меня никудышный».
Но Фрол, конечно, ушел. А солнце не принесло Рашиду ни тепла, ни радости. Вскоре, не в силах больше держаться на ногах, он повалился у шалаша.
В обед вернулся Фрол.
