– Все возможно, если захочешь.
– Но как?
– Э, да ты все равно не решишься прийти туда! – махнул он рукой.
– Куда?
– К нам, в огород. Там никто нас не увидит.
Эсет опустила голову и не ответила.
– Ну, я же знал, что побоишься! А может, просто не хочешь? Ты так долго была в Сурхохи, может, милого себе завела?
Эсет укоризненно посмотрела на Хусена. Глаза ее наполнились слезами. Ну за тем ли она шла этой дорогой? Сделала вон какой круг, только бы повидаться. А Хусен говорит такое! Что может быть обиднее.
– Ты молчишь, – значит, я прав?
Эсет покачала головой.
– Тогда придешь? Расчистить проход в плетне?
Девушка помедлила с ответом. Пристально посмотрела в глаза Хусену и кивнула.
– Эсет, что ты там застряла? – крикнула от своих ворот Кабират. – К нам же гости пришли.
…Ночь была темная. Хусен расчищал дыру в плетне. Соси недавно обнаружил ее и довольно основательно заделал.
Слышались звуки гармошки. В такт музыке хлопали в ладоши. Хусен от злости скрежетал зубами – каково ему знать, что в доме Соси какие-то гости и Эсет им играет. Но вот все затихло. А еще через некоторое время Хусен услышал шорох сухого бурьяна и оцепенел. Он мог, не прикладывая руки к груди, отсчитывать удары своего сердца. Такого с ним еще не бывало.
Хусен протянул руки. Эсет словно только того и ждала.
– Возьми, – сказала она шепотом, – это платок, я для тебя его вышила.
Хусен зажал и платок и руки Эсет. Потом притянул ее всю.
– Ты так долго не шла! – выдохнул он наконец.
– Знаешь ведь, были гости, они только ушли.
Эсет говорила тихо, почти на одном дыхании, без звука. И шепот этот вызывал дрожь у Хусена. Он не мог слова выговорить, только все ближе и ближе прижимал к себе Эсет. Она не сопротивлялась, что-то еще лепетала: о гостях, о том, что не могла дождаться, пока они уйдут. Но Хусен ничего не слышал.
Голова Эсет склонилась к нему на плечо. Волосы выбились и нежно защекотали щеку Хусена.
…А звезды были такие большие и яркие.
Чтобы они ничего не подсмотрели, Эсет закрыла глаза…
Не было у этой ночи свидетелей.
6
В доме Соси все чаще и чаще появлялись гости. И все труднее становилось Кабират заставить Эсет выйти к ним, блеснуть умением сыграть на гармошке.
Какая мать не мечтает, чтобы получше устроилась судьба ее дочери, чтобы женихов было на выбор. Только не знала Кабират, да ей бы такое и в голову не пришло, что сердце ее дочери уже отдано Хусену. А не зная об этом, она денно и нощно, где могла, с гордостью хвасталась тем, как Эсет играет на гармошке да какие у нее наряды – ни у кого, мол, таких нет, как гости часто приходят к ней.
Каждый раз Эсет уговаривали выйти к гостям, и часто эти уговоры оказывались тщетными и кончались ссорами. И тогда Соси в сердцах кричал:
– Отдам за того, кто первым посватается, и делу конец!
Эсет в таких случаях молча опускала голову, а сама думала: «Если бы этим первым оказался Хусен!» Но она понимала, что это только мечта. Мог ли почти нищий Хусен отважиться посватать Эсет. Уж он-то знал, какого зятя ждут Кабират и Соси.
И Хусен даже с Эсет не заговаривал об этом. А она ждала, очень ждала. Но и сама молчала. Не начинать же ей первой.
Время шло. Эсет уже не была по-прежнему веселой и жизнерадостной. Все больше молчала и с грустью вздыхала. На вопрос Хусена, что с ней и о чем грустит, она не давала прямого ответа. Но однажды Эсет не сдержалась.
Они сидели у Хусена. Эсет пришла к ним под благовидным предлогом: еще накануне она уговорила Кабират дать Кайпе ведерочко, чтобы та привезла из лесу кизила. За ним-то и пришла, но о цели своего прихода тотчас и забыла.
Кайпы не было. Пошла за Султаном, еще с утра оставленным на попечении жены Исмаала.
Уж как это получилось, трудно сказать, но Эсет будто прорвало, и она высказала все свое горе.
– Ну что же? – сокрушенно сказал Хусен. – Мне ведь тоже не легче. Такая жизнь, такое сейчас время!
– Жизнь, время! При чем тут время?
– Ну разве не время ставит преграду между мной, и твоим отцом? Он ведь считает себя рядом со мной чуть ли не князем. И ты это знаешь. Только подумай, Эсет, что ответит Соси, если я осмелюсь Послать к нему сватов!
Эсет молчала. Глаза ее были полны слез.
– А предположим, он согласится отдать тебя мне. Представляешь, какое приданое потребует? Ну, и кроме приданого… Сама знаешь наши обычаи.
Эсет не надо объяснять, что у Хусена нет денег. Кто-кто, а она-то знает положение их семьи. Не слепая ведь. Эсет вскинула на него влажные ресницы.
– Ну как же мне быть? – растерянно спросила она. – Ты понимаешь, что будет со мной, если узнают? Понимаешь мое горе? Бог мой, что я наделала! Никакая другая девушка не решилась бы на такое!..
– Я все понимаю, Эсет! – Хусен прижал ее к себе. – Потерпи еще немного. Уже скоро… на днях у нас был Дауд. Он говорит…
– Какое мне дело до того, что говорит Дауд!
– Скоро сменится власть и все станут равными. Тогда и отец твой не откажет. Ты только подожди немного, – попытался успокоить Хусен.
– Ну и жди, – ответила, всхлипывая, Эсет. – Вот только они, те, кто в гости ездят, не собираются ждать. Один уже два раза приезжал из Сурхохи. Присматривается ко мне.
Хусен заскрипел зубами. Он слышать не мог об этих искателях. Каждого, входящего во двор Соси, готов был растерзать.
– Я умру, Эсет, прежде чем отдам тебя кому-нибудь!
– Дади не спросит, выдаст, и все.
– Пусть десять раз выдаст, а я не отдам!
Кто-то пробежал под окном. Эсет отпрянула от Хусена. Она стояла, не зная, что ей делать: то ли убежать, то ли оставаться на месте.
Вбежала Кайпа.
– Ты что сидишь дома, когда все село собирается у мечети? – сказала она, будто и не видя Эсет.
– Зачем собираются? – поинтересовался Хусен.
– Откуда мне знать! Видно, будет важный хабар. Люди бегут, будто Цаген [59] обманул их, сказав, что у мечети раздают орехи… Все чего-то ждут. Надеются на хорошее. Только едва ли…
Хусен уже не слушал мать. Он понимал, что не зря созывают. Обычно сход собирают днем, и уж если решились вечером потревожить людей, – значит, дело весьма важное. Подгоняемый этими мыслями, Хусен как ошпаренный выскочил из дома.
Кайпа задумчиво смотрела ему вслед. И если бы она не заметила, как Эсет открывает дверь, вовсе не вспомнила бы о ней.
– Ты куда, Эсет? Посиди со мной.
– Мне пора.
– Ну погоди, возьми ведерко. Не набрала я кизила. Поздно, отошел уже.
Взяв ведерко, Эсет поспешила домой.
