назвать не иначе, как безумием. А всему виной напряжение последней недели, богатой на эмоциональные стрессы.
Диана уперлась в грудь Тревиса, отстраняясь от него.
— Ты закончила? — невозмутимо осведомился Тревис.
— Думаю, да, — сказала Диана и тут же подумала, что своими руками погубила начинавшуюся зарождаться дружбу. Теперь с таким трудом завоеванное доверие и уважение безвозвратно ускользали от нее, как вырвавшийся из рук воздушный шарик, а ей оставалось только беспомощно наблюдать, испытывая горечь безвозвратной потери.
— Этот поцелуй не имеет никакого отношения к тому, что происходило в присутствии твоей матери. — Он понял, что сказал не то, и поправился: — Нет, связь с этим, конечно, есть, но речь не о том, что ты могла подумать. Я поцеловал тебя, потому что захотел проверить, верно ли было мое первое ощущение.
— Ну и как? — поинтересовалась Диана, но ей лучше было бы промолчать и закончить на этом разговор.
— Впечатление подтвердилось, как я и предполагал.
— Но ты же понимаешь, что это безумие.
— Лучше бы мне этого не понимать. — В голосе Тревиса сквозила досада. — Не знаю, как могло это случиться.
— Все очень просто, — по крайней мере она старалась внушить себе это, — мы ведь последние дни находились в таком напряжении. Под влиянием стресса люди склонны совершать необъяснимые поступки, особенно если судьба сталкивает их так внезапно, как нас. То, что произошло, — невозможно. Так не бывает. Мы знаем друг друга всего неделю, даже меньше… — Она тяжело вздохнула: — Черт возьми, Тревис, мне не хочется потерять в тебе друга.
— Об этом не беспокойся. И еще, обещаю тебе, больше подобное не повторится.
Его слова разочаровали ее, вместо того чтобы ободрить.
— Возможно, все сложилось бы иначе, если бы мы встретились в другое время, — сказала она.
— Но условия остались бы прежними. Эми есть и навсегда останется неотъемлемой частью нашей жизни.
— Мне надо переодеться.
— Сначала расскажи, кто такой этот Кеннеди, — поинтересовался Тревис, останавливая ее жестом.
— А почему ты спрашиваешь?
— Сделай одолжение, расскажи.
— Собственно, рассказывать особенно не о чем. Месяц назад он отсюда уехал, как раз когда с Эми случилась беда. С тех пор я его не видела.
— А что, если он захочет вернуться?
— Не захочет.
— Но все-таки? — допытывался Тревис.
— Я его никогда не любила, — с неохотой призналась Диана. — Мне кажется, он меня устраивал, потому что я не особенно дорожила им и не боялась его потерять. — Она пыталась осмыслить свои отношения со Стюартом и удивилась, не найдя причины, удерживавшей их вместе так долго. — Я обнаружила, что не могу доверять людям, уверяющим меня в своей любви. Эми не в счет.
— Я это запомню.
— Все предельно ясно. — Он неожиданно усмехнулся. — А поскольку на любовь наложен запрет, могу я сказать, что ты мне понравилась, и даже очень?
— Но случилось это далеко не сразу, — не удержалась от улыбки Диана.
Тревис снова посерьезнел.
— Извини, Диана, — сказал он после долгой паузы, — но так не пойдет. Конечно, мы можем делать вид, что ничего не произошло, но нам не уйти от этого, как бы мы ни старались.
— Нам надо попытаться, по крайней мере пока Эми… — Ее прервал на полуслове телефонный звонок. — Я возьму трубку, наверное, звонят из больницы. — Диана поспешила на кухню.
— Я рада, что застала тебя, — услышала она голос Стефани. — Здесь кое-кто хочет с тобой поговорить.
Первой мыслью ее было, что в палату к Эми зашел отец.
— Кто там с тобой? — спросила она. Но Стефани уже передала трубку.
— Ну, как там… в Джексоне?
— Эми? Господи, это ты!
В кухне появился Тревис. Она обернулась и увидела, что он улыбается.
— Да, кажется… я… но не… уверена… на голове эта штука.
— Не говори больше ничего, я еду, — Диана сжала руку Тревиса. — Я не смотрела в окно, но могу поспорить, что светит солнце.
Трубку снова взяла Стефани.
— Когда она очнулась?
— Полчаса назад. Я позвонила бы раньше, но сюда сбежалось столько врачей и медсестер, а мне хотелось, чтобы Эми сама сказала тебе пару слов.
— Она в порядке? — шепнул Тревис.
Диана широко улыбнулась в ответ и сказала в трубку Стефани:
— Обними ее за меня.
— Думаю, ты сейчас примчишься и сделаешь это сама.
— Верно, лечу. — Диана повесила трубку. — Давай, быстрей одевайся, — сказала она Тревису и потащила его за собой в комнату.
— Я не могу сейчас ехать с тобой, — сказал он.
— Но почему? — Она никак не ожидала такого ответа. — Ведь мы все этого так ждали?
— Я так и не решил, что сказать Эми, и нужно ли вообще что-нибудь говорить. Если я сейчас появлюсь в больнице, она обязательно начнет расспрашивать, кто я такой. Как нам объяснить ей мое присутствие?
— Что-нибудь придумаем. — Диана по-прежнему не хотела отправляться в больницу без Тревиса, ей казалось это несправедливым.
— Диана, на ходу в спешке нам не придумать ничего правдоподобного. Сейчас очень ответственный момент и не время для появления незнакомого ей человека. Стоит Эми заподозрить неправду, она перестанет верить тебе, даже будет сомневаться, когда ты скажешь, что у нее все в порядке.
Конечно, он был прав. Диана поразилась, насколько верно Тревис уловил характер Эми, а ведь они даже не были знакомы.
— Что ты будешь делать, пока меня нет?
— Мне нужно вернуться в Джексон, по крайней мере, на несколько дней. — Он скрестил руки на груди, словно отгораживая себя от нее незримой стеной. — У меня накопилось много дел.
— Ты не вернешься? — за ее внешним спокойствием скрывалось смятение чувств.
— Не знаю, — не стал кривить душой Тревис. — Мне нужно время, чтобы все обдумать. Это надо нам обоим.
Черт возьми, ей не нужна была правда, она не хотела его терять.
— И долго ты собираешься думать?
— Что бы мы ни делали, нам следует считаться с Эми, ей не должно быть плохо. Она теперь важнее всего.
— А твой отец? — тихо спросила Диана. Он ничего не ответил.
После того как Диана уехала, Тревис стал обзванивать авиакомпании. Раньше девяти часов вечера
