Обещай мне

в семью без лишних слов, раскрыв ей навстречу свое сердце.

— Мы подождем тебя в машине, — сказала она Тревису и потом обратилась к Эми: — Я захватила несколько семейных фотографий. Ничего, в общем, особенного, наши детские снимки, милые и смешные. Особенно забавно выглядит Тревис. Увидишь, какой он был в десять лет: длиннющий, как оглобля, и страшно лопоухий. — Она перевела взгляд на брата и улыбнулась с любовью и гордостью. — А теперь первый красавец в Джексоне, если, конечно, не считать Дэвиса.

— Перед тем как на ней жениться, Дэвис взял с нее расписку, что она будет всем рассказывать, какой он красавчик, — не мог не поддразнить сестру Тревис.

— Не верь этому обманщику, — рассмеялась Шэрон, увлекая Эми за собой.

— Мои чемоданы зеленые, — крикнула Эми, — на ручках оранжевые полоски.

— Отец так ждет твоего приезда, все ходит из угла в угол, наверное, ковер до дыр протоптал, — сказала Шэрон. — Фэй тоже дома. Она приехала с подарком, но потом решила, что это будет неудобно, так что тебя ждут. Сделай удивленный вид, не выдавай меня, а то она меня загрызет.

Они вышли из здания аэропорта, и голоса Шэрон не стало слышно.

Тревис с улыбкой смотрел вслед сестрам. В его душе вспыхнула искорка надежды, что все обойдется. Если Эми почувствует себя любимой и нужной, ей удастся быстро восстановить внутреннюю силу, которая помогла ей выжить. А тогда она снова захочет вернуть в свою жизнь Диану. И они с Дианой наконец будут вместе.

— Тревис, ты как здесь оказался?

Он поднял голову и увидел приближавшуюся к нему знакомую его матери Джойс Локфорд.

— Я встречаю сестру, — ответил он.

— Если бы я знала, то попросила бы подвезти Джека. Его машина в ремонте, а ему нужно лететь на встречу в Каспер. А как мама? Что-то я давно ее не встречала?

Ее вопрос спустил Тревиса с небес на землю. Он с горечью понял несбыточность своих надежд. И как он мог, пусть даже на минуту, допустить, что путь Эми в семью окажется гладким? Ведь мать только и ждала удобного момента, чтобы ринуться в бой.

32

Диана шла к лифту, просматривая почту. Она не могла удержаться от улыбки, заметив «любовную записку» дочки Стефани Рэйчел, которую та умудрилась затолкать в ящик. Холодильник Дианы сплошь покрывали подобные послания, которые стали копиться с того дня, как ее полуторагодовалая крестница получила в подарок свою первую коробку цветных карандашей. Диана видела в этих рисунках зачатки таланта, а более критично настроенная Стефани считала их всего лишь отзвуками несбывшихся надежд ребенка, безуспешно покушавшегося на стены в гостиной.

Остальная почта не представляла особого интереса: газеты, рекламные листки, счета, поэтому Диана быстро просмотрела все, пока не наткнулась на приглашение на ежегодный торжественный обед и аукцион в пользу создания в Миннесоте и Сент-Поле центра поддержки женщин, жертв жестокого обращения. Диана Винчестер была приглашена в качестве почетного гостя.

Она была приятно удивлена. В этой организации существовала традиция, несколько старомодная: не объявлять имя почетного гостя до того, как разосланы приглашения. Она и не предполагала, что находится в числе кандидатов. В минувшем году многие активисты отдали работе в организации гораздо больше времени и усилий, чем она. Но конечно, никто из них не внес пожертвование в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов от имени сестры, от которой она не имела известий почти два года.

По сути дела, благодарность должна была относиться к родителям. Диана не собиралась говорить им, как она распорядилась их деньгами. Во-первых, у нее не было для этого возможности, во-вторых, ей не хотелось заново переживать неприятную сцену.

Но Карл и Эйлин Винчестер обо всем узнали сами. Диана не могла сказать, каким источником воспользовались родители. Были ли это газеты или помогли друзья. Но имело значение не это, а последовавший телефонный звонок. Мать выразила вслух их общее с отцом мнение. Они считали решение Дианы публичным унижением и рассматривали его как стремление углубить разрыв и сделать примирение невозможным.

Диана положила приглашение в сумочку, затем отправила в мусорный ящик рекламные листки. Она нажала кнопку лифта и вернулась к оставшейся почте.

Ей попался кремового цвета конверт с отпечатанным на машинке адресом. Это было похоже на официальное приглашение или извещение.

Безобидный вид конверта не вызвал подозрений. Она со спокойной душой запустила пальцы внутрь и вытащила плотно исписанный листок, даже не взглянув на обратный адрес.

У нее перехватило дыхание, когда она развернула письмо и увидела знакомый почерк. Диана долго не могла прийти в себя и все смотрела на листок в руке, не в состоянии разобрать ни строчки. Наконец плотно жавшиеся друг к другу буквы стали складываться в слова.

«Диана!

Как трудно оказалось взять ручку и написать письмо, хотя мысленно я общалась с тобой каждый день. В душе я делила с тобой радость и боль, неудачу и успех. Пусть это звучит невероятно, но я всегда чувствовала тебя рядом. Ты не давала мне раскисать, и благодаря твоей поддержке я осталась, хотя иной раз хотелось все бросить и уехать.

Уезжая, я пообещала, что ты не услышишь обо мне, пока все у меня не войдет в нормальную колею. Знаешь, по правде говоря, праздновать окончательную победу еще рано. Дела у меня идут неплохо, хотя иногда случаются дни, когда хочется все бросить. Но водном я уверена твердо: я не могу больше жить без тебя.

Диана, я встретила одного парня, его зовут Питер Дреннан. Он говорит, что любит меня, и что важно — я ему верю. Питер хочет на мне жениться, но я сказала, что сначала ему нужно познакомиться с тобой.

Не могла бы ты… Пожалуйста, приезжай в Джексон. Было бы здорово, если бы ты приехала на следующей неделе. Шэрон исполняется тридцать, и мы собираемся устроить ей на ранчо большой праздник. Все с нетерпением ждут тебя. Я им уже о тебе все уши прожужжала.

Пожалуйста, приезжай, я люблю тебя и скучаю так, что не описать.

Эми».

Очень похоже на Эми. Она отозвалась, когда боль разлуки притупилась и почти утихла. Буря чувств поднялась в душе Дианы. Она сердилась на сестру за мучительно долго затянувшееся молчание, испытывала облегчение, что ожиданию пришел конец, но больше всего ее страшили возможные перемены, происшедшие в жизни каждой из них. Что, если изменений окажется слишком много? Может быть, между ними осталось слишком мало общего, и не окажутся ли они в положении одноклассников на вечере встречи, которым после пары общих фраз оказывается не о чем говорить?

А что Тревис? Эми ничего не написала о нем, хотя не могла не заметить зародившегося между ним и Дианой интереса.

Если он не дождался ее, то где ей найти силы это пережить? Какой же трусихой она стала.

Ведущая в гараж дверь открылась одновременно с подошедшим лифтом.

— Диана, подожди минутку.

Она обернулась и увидела Стефани, которая одной рукой придерживала Рэйчел, а в другой держала пакет с продуктами. Диана засунула остальную корреспонденцию в сумочку, подошла к подруге и взяла девочку, в то время как Стефани вынимала свою почту.

На протяжении двух последних бесцветных и безрадостных лет единственным светлым пятном для Дианы была Рэйчел Гэрхэм. И теперь, хотя ее душа была в смятении, она не могла удержаться, чтобы не улыбнуться, когда малышка наградила ее сияющей улыбкой. Пухленькая ручка потянулась к серьгам, и Диана едва успела увернуться, не давая проворным пальчикам добраться до блестящих колечек.

Розовый бантик, придерживающий непослушные темные волосы девочки, сполз набок, и они торчали в разные стороны. Диана тихонько фыркнула и уткнулась в нежную щечку.

— Хорошо, что ты еще слишком мала, чтобы переживать из-за растрепанной прически. Думаю, следует нам сейчас же поговорить об этих кошмарных бантах с твоей мамочкой. Сейчас мы ей все выскажем.

— Что это ты там нашептываешь моей дочери? — поинтересовалась Стефани, небрежно запихивая