Роган Ла-Карн. Это сделалось особенно очевидным, когда очередной выпуск новостей передал изображение этой пары во время отдыха на Авалоне:
«Принцесса Марго Эффервик и Почетный коммандер барон Роган Ла-Карн проводят давно заслуженный отпуск вместе в авалонском отеле „Кортленд-Плаза“ поблизости от дворца императора. Как известно, они уже два года как обручены, хотя бракосочетание по обоюдному согласию откладывается до победы империи над ее недругами».
Непонятно почему, но вид их, держащихся за руки в до отвращения ухоженном парке, был его сердцу совершенно невыносим. Стиснув зубы, он ощущал, как пылают его щеки, и надеялся только, что никто в кают-компании этого не заметил. Надо же, карескриец, ревнующий Эффервик. Смех, да и только.
Вернувшись в каюту, он ругал себя последними словами. Он не имеет права вмешиваться в ее жизнь. Не его дело, как она проводит свой отпуск. Он ничего для нее не значит — и она для него тоже.
Впрочем, в последнее ему не особенно верилось.
В эту ночь ему, несмотря на усталость, плохо спалось — его мучили дикие, полные эротики сны. Ему снилось, будто она манит его к себе сквозь мягкий, горячий туман, но стоит ему протянуть к ней руки, как между ними возникает Роган Ла-Карн. И каждый раз, проснувшись, Брим обнаруживал себя на одинокой койке в своей маленькой каюте — и даже рев генераторор не ласкал его слух.
В конце концов он не выдержал, оделся и отправился на мостик, где провел оставшиеся до своей вахты часы, натаскивая бедного Джубала Теаду на тренажере. Даже это само по себе не такое уж приятное занятие было лучше, чем борьба с собственным распаленным воображением!
За следующие три месяца агрессивная блокадная тактика Коллингсвуд до предела истощила силы «Свирепого» и его команды. Космическое пространство в районе Альтнаггина и всей системы Трах всегда было важным перекрестком межзвездных путей Лиги; в результате «Свирепому» что ни день приходилось преследовать очередной грузовик — или самому уходить от преследования боевых эскадр Лиги, пытавшихся очистить регион от имперских кораблей. Бородов с Урсисом выбились из сил, то и дело латая корпус «Свирепого» от полученных в язычках пробоин или пытаясь починить механизмы, вышедшие из строя от постоянного использования в предельных режимах.
Точно так же и Флинну приходилось почти непрерывно латать обожженные или изорванные в клочья тела — травматизм от постоянного переутомления оказался не менее опасен, чем враги-облачники. Однако никакого облегчения не предвиделось, и все знали почему. Силы Имперского Флота были распылены так, что каждому кораблю и каждому члену команды приходилось действовать на пределе своих сил. Альтернатива этому просто отсутствовала — все хорошо помнили угрозы Негрола Трианского «покарать Имперский Флот до последнего человека», Только неизменно сопутствующая «Свирепому» удача позволяла им выносить все это. Коллингсвуд была выдающимся тактиком, так что трофейные корабли шли от них на Авалон почти сплошным потоком, вследствие чего экипажу «Свирепого» не хватало порой половины личного состава. Зато их счета в Авалонском банке росли, и даже Брим в один прекрасный день обнаружил, что расплатился со всеми своими долгами — насколько он помнил, в первый раз в жизни.
Так, в непрерывных стычках, прошел еще один месяц. Количество заплат и шрамов на корпусе «Свирепого» заметно увеличилось. Значительная часть не столь важных для жизни корабля механизмов окончательно вышла из строя — при возможности их пытались чинить, но чаще просто обходились без них. Увы, многие жизненно важные системы находились в ненамного лучшем виде и работали на пределе — если вообще работали. Часто Брим, созерцая разгромленные палубы с высоты мостика, гадал, представляет ли кто-нибудь в столице, какую цену флоту приходится платить за идею отрезать Облачников от основных источников сырья. Часть его сознания (меньшая) надеялась, что представляет. Оставшаяся часть сомневалась, что кто-нибудь там вообще понимает, что же творится на самом деле.
Только когда Бородову удалось убедить свое содескийское начальство в Адмиралтействе в том, что «Свирепый» не в состоянии больше не то что побеждать, но хотя бы драться. Отдел летных операций принял решение прислать им замену — чуть не опоздав с этим. По пути домой, на Гиммас-Хефдон, кристаллы главного хода отказывали трижды, а половина модулей жизнеобеспечения перегорела уже на второй день полета, в результате чего оставшуюся его часть команде пришлось Провести в ухудшенном подобии удушливых джунглей Креннелского Нарра.
Так или иначе, они одолели и это. Гиммас-Хефдон уже виднелся вполне различимым диском на гиперэкранах, когда Брим услышал, как грохот кристаллов наконец начинает стихать. Корабль заводили на посадку Голсуорси с Фурье, так что ему с Теадой оставалось только занять зрительские места у стены ходовой рубки.
— Можете готовиться к приземлению, Голсуорси, — неожиданно громко прозвучал в притихшей рубке голос Коллингсвуд.
— Есть, капитан! — рявкнул Голсуорси. Почти сразу же Ярим услышал, как по всему кораблю бьют колокола громкого боя, вызывая швартовую команду.
— Фурье дала сигнал Урсису, и спустя несколько тиков на нижней палубе ожили генераторы.
— К черту главный ход! — не по уставу, но вполне ясно скомандовал Голсуорси.
— Давно пора, пока он к черту с нами не покончил, — язвительно согласилась Коллингсвуд.
— Кристаллы дезактивированы, — доложил Бородов. Зеленый хвост за кормой корабля исчез.
— Защитные створки закрыты, — доложил Урсис.
— Скорость один точка ноль световой, — объявила Фурье, и гиперэкраны вспыхнули светом Гэндомова V-эффекта, лишив, корабль обзора с мостика, и сделались прозрачными снова, когда скорость корабля упала ниже критической. Эпплвуд связался с планетой, и спустя несколько метациклов они уже заходили в зону ожидания посадки у Лохсэндз, только на этот раз в Зеленой зоне. Движение было не особенно оживленным, и очень скоро «Свирепый» лег на курс, прорываясь сквозь завихрения верхних слоев атмосферы Гиммас-Хефдона.
Смертельно усталый, но все равно возбужденный, Брим нетерпеливо ждал, когда «Свирепый» пробьется сквозь слой плотных облаков. Все, что он видел пока, — это отсветы вспыхивающих с равными интервалами сигнальных огней и — периодически — свечение колец КА'ППА-связи при переговорах Эпплвуда с наземным центром. Шум генераторов понизился, и стали слышны команды и топот членов экипажа, готовившихся к приземлению. Голсуорси заложил правый вираж, и в бортовых иллюминаторах показались сквозь разрывы в низких тучах волны и отдельные льдины — берег был уже близко.
Когда корабль, выровнявшись, перешел в горизонтальный полет, Брим увидел Далеко справа две цепочки огней — словно две светящиеся спицы огромного невидимого колеса, сходившиеся к ступице-базе, однако они скрылись в тумане прежде, чем он успел разглядеть их как следует. Как обычно на Гиммас- Хефдоне, невозможно было увидеть границу между землей и небом — только туман, тучи да черное, недружелюбное море внизу.
Еще один правый вираж — генераторы на мгновение взвыли, и корабль пошел над льдинами, тускло блестевшими в свете посадочных огней в двадцати пяти иралах под килем. В очередной просвет Брим увидел, что они летят теперь параллельно еще одной дорожке, обозначенной цепочкой огней. Исполинские волны разбивались о скалистый берег. Мелькнул и пропал маяк. Прямо по курсу синее и красное светящиеся пятна в тумане обозначали вход в эорейский сектор. Брим улыбнулся про себя. Последний раз, когда он пролетал здесь, он был куда более занят, чем теперь, сидя в удобном кресле наблюдателя. На гиперэкранах показался лес мачт КА'ППА-связи — родная база.
Повинуясь командам Фурье, «Свирепый» плавно повернул, скользнул в бухту и через несколько мгновений уже завис над неярко светящимся гравибассейном. Из линз в бетонных бортах протянулись силовые лучи, и Брим на мгновение ощутил легкую тошноту — отключилась система внутренней гравитации корабля. Голсуорси молча поднял руку, и генераторы стихли. Наступила непривычная, почти гнетущая тишина, прерванная громким «Ура!», грянувшим на мостике. Этим крикам вторили другие, палубой ниже — и скоро весь корабль захлестнула волна буйного веселья. Даже обыкновенно сдержанная Коллингсвуд хлопнула Голсуорси по спине.
Теада схватил Брима за руку.
