На лбу у нее выступили мелкие капельки пота.
— Вилф, этот день я запомню как один из лучших в жизни — правда. Впрочем, мы в самом деле можем постоять немного и полюбоваться пейзажем, — улыбнулась она.
Анна прислонилась к дереву. Она явно не желала обсуждать свое недомогание, и Брим охотно пошел ей навстречу. Довольно и того, что она здесь, рядом с ним.
— Ну как, заплатили вы Валериану? — усмехнулся он.
— Ох, Вилф, ведь доктор Бородов просто пошутил. Я свою работу по контрактам завершила еще вчера, и ваш друг Валериан весьма регулярно получает зарплату.
— Я рад, что вы решили остаться.
— Я тоже рада. Для меня это особый день — как и для вас, конечно.
— Да. М-5 показал себя славным суденышком. Он еще нас всех удивит. Валериан, как видно, вложил в проект всю душу. — Брим заглянул в открытую дверь ангара. — Что-то подсказывает мне, что это не простой гоночный аппарат.
— А какой же он?
— Сам не знаю. Мне он кажется началом чего-то, еще неизвестного.
— Чего же все-таки, Вилф?
— Ну, скажем, новой разновидности космических кораблей. Я не знаю, какими они будут, — но Марк Валериан, думается, знает.
— И вам довелось полетать на первом из них, — мечтательно произнесла Романова. — Это, наверное, совершенно особое чувство. Я и сама чувствую себя не такой, как все, оттого что нахожусь здесь и смотрю на вас.
— Для меня вы давно уже не такая, как все, — задолго до того, как приехали в Вулстон.
— Спасибо, — сказала она, ласково глядя на него. — Я этого не забуду.
Они повернули назад, и Брим старался останавливаться почаще. Никогда еще он не встречал такую женщину, как Анна Романова, — тихую, нетребовательную, очень красивую и при этом не сознающую своей красоты.
Красные блики заката еще лежали на сиреневых холмах и долинах Вулстона, а невидимые ночные существа уже завели свой нестройный хор, когда Брим пришел к гостевому домику Романовой. Озеро Хэмптон светилось лазурью в прощальных лучах дня, и от хвойной рощицы пряно пахло смолой. На небе появились первые звезды. Из ангара в нескольких циклах ходьбы, где начиналась вечеринка, слышались музыка и смех.
Брим задержался у порога, вспоминая, каким извилистым путем шел к этой летней ночи. Дверь отворилась, и Романова вышла на крыльцо.
— Вы кого-нибудь ждете, мистер Брим? — с загадочной улыбкой спросила она. В сумерках она походила на прекрасный сон. На ней, как и в Тарроте, было декольтированное белое платье — вырез показывал пышную грудь в самом выгодном свете, не будучи при этом вызывающим. Но в эту ночь ее кавалером будет Вилф Брим, а не Виверн Теобольд. А кавалеру нельзя пялить глаза ни на бюст, ни на стройные ноги в туфлях на высоких каблуках. Зато на волосы — это сколько угодно. Анна распустила свою привычную косу, и волосы падали ей на плечи пышным каскадом, обрамляя лицо, как на портрете кисти старого мастера. Деловая женщина, с которой Брим когда-то познакомился в аталантском отеле «Гранд Кондорити», подверглась полной метаморфозе, и он не находил слов.
— Какой вы тихий, — шепнула она, взяв его под руку, и таинственный аромат духов пощекотал его ноздри.
— Я просто онемел, — выговорил он наконец, идя с ней к ангару. — Я сразу разглядел, что вы красивы, с первой же встречи, но чтобы так…
Она сжала его руку чуть сильнее:
— Спасибо, Вилф. Мне очень хотелось быть красивой сегодня.
По телу Брима пробежал трепет.
— Значит, ваше желание исполнилось — и мое тоже. Когда я увидел вас в Тарроте, я и не мечтал, что когда-нибудь окажусь здесь… об руку с вами и… — Брим, смеясь, покачал головой. — С Виверном Дж. Теобольдом состязаться трудно.
— Неужели? К вашему сведению, мистер Вилф Анзор Брим, он меня комплиментами не балует. Притом он не водит космические корабли. — Анна весело хихикнула, прижимаясь к его руке. — Если уж выбирать одного из двух, то мне нравится слушать, как я красива.
Двери шеррингтоновского ангара были распахнуты настежь. М-5 выкатили на порог и украсили светящимися гирляндами. На площадке тоже висели, покачиваясь от ветра, фонарики и стояли яркие палатки с прохладительными напитками. На эстраде рядом с гравиподушкой играл струнный оркестр, и пары двигались под музыку. Впервые в жизни Брим пожалел, что не умеет танцевать.
Но огорчался он напрасно. Им с Романовой все равно не дали бы потанцевать. Как только они появились, их начали знакомить со всеми: с лаборантами, с менеджерами, даже с вахтерами. Брим никогда еще не видел в одном месте столько инженеров, ученых, дизайнеров и чертежников, и у каждого было что сказать — если не о самом корабле, так о полете. Романова все это время не покидала его, вела умные разговоры, и улыбалась, мужественно разделяя с ним бремя его славы. Ближе к утру, когда веселье пошло на убыль, он сказал ей на ухо:
— У меня ноги болят — а у вас?
— А я не знаю — у меня они просто отнялись пару метациклов назад.
— Простите меня, пожалуйста, — поморщился Брим. — Я не представлял, что вечер примет такой оборот.
— Я тоже не представляла — но все равно ни за что не отказалась бы от возможности провести его с вами.
— Это очень мило с вашей стороны. — Брим рад был услышать, что долгое стояние на одном месте не причинило особого ущерба его красивой спутнице. После вчерашней прогулки вдоль озера ему все время казалось, что за ней надо приглядывать. — Но я предпочел бы провести вечер с вами одной. Не со всей этой оравой.
— Тем не менее, Вилф, все прошло великолепно, — улыбнулась она.
— Но ведь вечер еще не окончен, — заметил он, изумляясь собственной смелости. — Готов спорить, теперь мы сможем найти местечко, чтобы выпить наедине.
Ее карие глаза на миг загорелись, но она взглянула на хроноиндикатор и покачала головой.
— Хорошо бы. Но утром — ранним утром — отходит мой корабль «Зудла». Он стартует через пять метациклов. Если я выпью еще хоть немного, я не доберусь вовремя до порта.
— Значит, не судьба, — печально усмехнулся Брим. — Я чуть не убился, чтобы заслужить вечер с вами, а в итоге потратил его на чужих. В следующий раз, когда я отважусь пригласить вас куда-то, у вас, наверное, все будет расписано на несколько лет вперед.
Романова с мимолетной грустной улыбкой пожала плечами:
— Хорошо же вы меня знаете, Вилф Брим. Начнем с того, что вам не стоило так рисковать ради встречи со мной. Я охотно пошла бы с вами в первый же вечер нашего знакомства. И в следующий раз, когда мы вместе окажемся в Авалоне, вы сможете убедиться, что назначить мне свидание не так уж сложно. Почти все свое время я зарабатываю на жизнь — мужчин это отпугивает.
— Дураки же после этого авалонские жители, — сказал Брим, снова удивляясь сам себе. — Если б я там жил, вы не знали бы, как от меня отвязаться.
Тонкое лицо Анны Романовой озарилось вдруг такой красотой, что Брим остолбенел.
— Я запомню эти слова, — тихо, почти шепотом, сказала она.
Короткая прогулка вдоль темного озера к коттеджу Романовой закончилась, не успев начаться, хотя Брим дважды останавливался «полюбоваться видом». Его чувства смешались, и ни тонкий аромат духов, ни плеск волн о берег уже не оказывали на него прежнего действия. Он шел молча, боясь лишний раз открыть рот или взять Анну за руку. Она стала чем-то первостепенно важным в его жизни.
У дверей ему отчаянно захотелось сжать ее в объятиях… нет, Вут свидетель, он хотел гораздо большего: ему хотелось лечь с ней в постель! Но Брим — впервые в жизни — оробел. Что, если он неверно ее понял? Что, если она шарахнется от него прочь? Раздираемый желанием, он осторожно коснулся ее
