возвращения первого после шести лет «изгнания» на первобытной планете и его влияния (в то время тайное) на исход Битвы при Аталанте более чем хватило для того, чтобы он стал легендой своего времени.
— О Вселенная! — шепнул Молдинг, когда они вышли на мостовую и воззрились на возвышающуюся перед ними громадину. — Сколько ни приходится мне видеть эту посудину, никак не привыкну, какая она огромная.
— И красивая, — поддержал его Брим. По всей тысячеираловой длине корабля не светилось ни одного огня. Даже швартовые лучи были приглушены. И все равно даже при затемнении знаменитый силуэт корабля был ясно виден на фоне звездной россыпи центра галактики. Когда-то «Немей» считался самым красивым линкором своего времени, непревзойденным по совершенству конструкции. И «Бенвелл» был таким же. С носа и кормы над продолговатым корпусом возвышались три группы разлагателей на грациозных башнях, в буквальном смысле вплавленных в закругления палубы. Решетчатые надстройки, поддерживающие мостик, придавали кораблю зловещий вид, выдавая его смертоносное назначение. И если огромный корабль не мог заменить великий «Немей» в сердцах его почитателей, старых звездоплавателей Империи, то по красоте он даже превосходил своего предшественника за счет многочисленных усовершенствований конструкции.
Когда Брим и двое его спутников приблизились к гравибассейну, где стоял корабль, воздух наполнился грохотом не менее пятидесяти тяжелых отражательных генераторов и разговаривать стало невозможно. Они предъявили удостоверения большому — и очень тщательному — наряду охраны и довольно далеко зашли по переходному трапу, когда стало опять слышно друг Друга.
— Клянусь бородой Вута, — произнес Арам, — по всему этому можно решить, что они Императора пригласили.
Молдинг рассмеялся.
— «Бенвелл» — очень важный корабль, а его командир, адмирал Дуган, одна из самых больших шишек в Адмиралтействе. Так что меня не удивит, если он и в самом деле пригласил Императора.
— А я не удивлюсь, если он появится, — полушутя добавил Брим.
Онрад, которого он знал еще кронпринцем, не меньше всякого другого любил веселые сборища.
Кают-компания «Бенвелла» к приходу Брима и его друзей уже рябила Синими Куртками. Воздух в кают-компании с темными панелями, освещенной ради вечеринки только приглушенным боковым светом, был насыщен ароматом камарговых сигарет, выпивки, духов и содескийских трубок земпа. Быстро оглядев собрание, Брим мысленно возблагодарил Барбюса за чистый мундир, который тот ему положил с собой. Год на относительно примитивной Флюванне не повлиял на способность этого человека творить чудеса или узнавать неведомыми путями о грядущих событиях раньше, чем прочие смертные.
Отдав синюю куртку матросу в белых перчатках, Брим пошел сквозь толпу к бару. Сам воздух был заряжен уютным жужжанием оживленного разговора, мелодичным звоном тонкого хрусталя и тихой элегантной музыкой струнного квинтета. И тот, кто занимался винами, сделал великолепную работу. Старое логийское было неотъемлемой принадлежностью винных погребов адмирала Дугана — и его кошелек это выдерживал легко. Судя по грядущему возлиянию, Дуган был богатым человеком или ждал богатых гостей — а может быть (и вероятнее всего), и то, и другое. Брим только успел чокнуться с Арамом и Молдингом, как вдруг его взгляд наткнулся на знакомую пару мягких черных глаз, приветственно смотревших на него с другого конца каюты. Они принадлежали лицу с чувственным ртом, высоким лбом и обрамленному длинными черными волосами, отрезанными до плеч. Ева Картье! Она улыбнулась, когда он ее узнал, и он усмехнулся в ответ, обрадовавшись, сам не понимая почему. Меньше года назад ее неожиданное появление с тремя кораблями в буквальном смысле спасли ему жизнь — и корабль — после битвы при Зонге. И она, Вут возьми, была землячкой с Карескрии. К непреодолимому удивлению Брима, она этим гордилась, и настолько, что бравировала тем самым карескрийским акцентом, который он так беспощадно изживал у себя в годы учебы в Академии.
— Кажется, Вилф, — отметил Молдинг, — у тебя сейчас внимание в самом деле рассеивается.
Брим еще раз поднял бокал и кивнул в знак согласия.
— Так и есть, друг мой, — ответил он и кивнул головой Картье, которую тоже явно вернули к прерванному разговору. — Если вы меня простите…
— Это коммандер Ева Картье? — как бы между прочим заметил Молдинг.
— Или Ева, или кто-то полностью на нее похожий, — бросил через плечо Брим, начиная проталкиваться через толпу Синих Курток.
Молдинг осклабился и поднял бокал еще раз. Брим еще услышал, как он произнес: «За карескрийцев!» — и его поглотило колышущееся море лиц.
Картье была из тех женщин, красота которых настолько естественна, что Брим затруднился бы ее охарактеризовать. Каждый раз, когда ее встречал, он смотрел на нее как будто в первый раз. И сегодняшний вечер не стал исключением. Стройная женщина с небольшой грудью, возраста, приближающегося к среднему, она была одета в сшитый по мерке мундир, открывавший длинные совершенные ноги в самом выгодном свете. Ошеломляющая — вот слово, которое лучше всего ее характеризовало бы. По крайней мере так она действовала на Брима с того первого дня, как он увидел ее на космической яхте Бакстера Колхауна «Патриот».
Сейчас она разговаривала с высоким и широкоплечим капитаном, чья бычья шея и массивные мышцы (угадывавшиеся под мундиром) могли бы вызвать прилив гормонов у гранитной статуи. И судя по тому, как он старательно не замечал приближения Брима, либо они с Евой пришли вместе, либо он считал ее завоеванием сегодняшнего вечера.
Но ободряющие взгляды Евы были хорошим признаком — может быть, она не разделяет чувств капитана.
— Ева! — воскликнул он, протолкавшись поближе. — До чего же я рад тебя видеть!
— А то, Вилф Брим! — ответила она, пристально глядя ему в глаза. — Да и твою рожу тоже приятно видеть. Я не знала, что ты здесь, на Авалоне.
— А меня тут и не было, — объяснил Брим с усмешкой. — До сегодняшнего утра, когда я прибыл с Гиммаса.
— Кажись, я слышала, что ты прилетаешь, — сказала она, застенчиво потупив глаза. И вдруг вспомнила о человеке, с которым только что говорила. — Ох, да! Э… капитан Брим… позвольте представить вам капитана… э…
— Кэвендиша, — сообщил тот деланно скучающим тоном. — Кингсли Кэвендиш, старший помощник капитана Его Величества линейного крейсера К.И.Ф. «Бенвелл». Я, э-э, не запомнил названия вашего корабля, Брим.
С ровной улыбкой Брим повернулся к человеку, чью кампанию только что сорвал.
— Очень приятно познакомиться, Кэвендиш, — произнес Брим, протягивая руку. — Я не назвал имени моего корабля, поскольку у него такового не имеется.
— Сочувствую, — небрежно бросил капитан, величественно принимая руку Брима. — Но если давать имена малым судам, скоро не останется имен, не так ли?
— Честно говоря, об этом я не подумал, — ответил Брим, подавляя внезапное желание несколько изменить форму красивого носа капитана. Вместо этого он повернулся к Картье. — Что слышно от Бакстера Колхауна?
Картье улыбнулась:
— Босс… гм… адмирал Колхаун, кажись, влезает в новую работу — командовать силами обороны. Я его вижу временами.
— А ты, Ева? — спросил Брим, пытаясь не замечать сердитой гримасы, наползающей на красивое лицо Кэвендиша. — Я слыхал, ты командуешь эскадрильей 617.
— Это да, — ответила она, чуть покраснев от гордости. — Даже мой «Звездный» мне обратно вернули. Эти «1C» стали прибывать недель пару тому.
— А «Патриот»? — спросил Брим.
— Я его обратно отдала Адмиралтейству, — сказала она, пожав плечами. — Отличная старая калоша — куда-нибудь они ее к делу пристроят.
