Авалон Брим возвращался на Порт 30 с улыбкой на лице. У защитников Империи появился шанс. Завтра не менее пятнадцати командиров эскадрилий полетят в бой, имея приемники лучей на борту.
Древний военный корабль, несущий на борту низложенного Набоба Флюванны его главную наложницу Реддисму и большую часть их двора, появился над городом, идя на посадку, всего несколькими метациклами позже третьего налета. Кто-то весьма влиятельный из Ставки Императора приказал снабдить корабль необычно большим эскортом, и на такой сильный конвой не было ни одной попытки нападения.
После головокружительного полета на шаттле с Порта 30 к остаткам Большого Имперского Терминала на озере Мерсин Брим прибыл на встречу с прекрасной — очень беременной — бывшей любовницей к самому люку, когда она входила в главный зал космопорта. Но ему пришлось подождать, пока окончится «официальная» церемония приветствия.
Первым из корабля вышел Мустафа, Набоб, которого встречал принц Онрад, члены его Ставки, а также Удам Бейяж, всем своим видом выражавший поддержку низвергнутому монарху. После произнесенных обоими императорами речей высочайшей свите пришлось пробираться через обломки, которые были разбросаны повсюду, и когда они рассаживались по лимузинам, бригады вымазанных в пыли рабочих уже снова запустили шумные подметальные машины, продолжая чистить главный зал. Бесконечные толпы пассажиров шли и шли по огромному вокзалу, мало обращая внимания на бушующую вокруг войну, и любое продолжительное прерывание этого основного потока ввергло бы Империю в верное экономическое поражение.
Когда наконец сержант Коза Тутти помогла Реддисме выбраться из перехода, Брим впервые с момента их плодотворного свидания на борту «Звездного Огня» встретился глазами с Реддисмой. Даже под конец беременности Реддисма была красивой — и царственной, как всегда.
— Реддисма! — сказал Брим, беря ее за руку. — Ты еще жива после такого долгого пути? Как ты себя чувствуешь?
Она вымученно улыбнулась:
— Крайне беременной, Вилф Брим, — сказала она устало. — Наша дочь, кажется, очень хочет наконец родиться. Ген нетерпения, который она, несомненно, получила от отца.
— Это клевета! — в деланном возмущении развел руками Брим и тут же широко улыбнулся.
Реддисма взяла его под руку и пошла рядом по усыпанному обломками мраморному полу.
— Посмотрим, Вилф Брим, — сказала она. — Конечно, это только предчувствие, но у меня сильное подозрение, что она будет очень на тебя похожей.
— Она будет хотя бы выглядеть, как ее мать, — ответил Брим. — Если у нее не будет той красоты, которую она может от тебя получить, она возненавидит нас, обоих — навеки.
Реддисма посмотрела на него.
— А я все еще красива, Вилф Брим? — спросила она.
— Все еще потрясающе красива, — ответил Брим выглядя в эти сияющие миндалевидные глаза.
— Даже вот так распухнув по всем направлениям?
— Может быть, даже еще красивее, — сказал он. Потом с опаской погладил выступающий живот. — Но вот здесь, — добавил он, — может находиться твоя соперница.
— Я никогда не буду соперничать со своей дочерью, Вилф, — сказала она. — Все, что есть у меня, я с радостью отдам ей. — Тут она посмотрела ему в глаза, и лицо ее потемнело. — Кроме титула наложницы монарха, — добавила она. — Пусть она никогда не будет шлюхой. Да, я признаю, для меня эта жизнь была хороша, но… — Она на миг поджала губы. — У меня не было такой стартовой позиции, которую я хочу создать ей. Зарабатывать на жизнь, лежа на спине — и в более спортивных позициях, — вывело меня в куда лучшую группу по доходам, чем та, к которой я привыкла изначально.
— Я не знал, — промямлил Брим, не зная, что сказать.
— Конечно, — сказала она. — Я не думаю, что у тебя большой опыт со шлюхами.
— То есть я хотел сказать…
— Я знаю, что ты хотел сказать, — перебила она, закрыв ему губы надушенным пальцем.
— Нет, — возразил Брим. — Думаю, что ты не знаешь.
— Да?
Брим накрыл ее руку своей у себя на плече.
— Я хотел сказать, что никогда не допустил бы такой судьбы для моей дочери.
— Моей дочери, — уточнила Реддисма. — Твой вклад только и был в том, чтобы пару раз брызнуть семенем. — Она улыбнулась и чуть покраснела, — Этот вклад, должна добавить, ты сделал великолепно, но все равно это моя, дочь — как я тебе и написала в письме.
Брим открыл было рот что-то пискнуть, но она не дала ему вставить слова.
— Не забывай, мой гордый будущий отец, — говорила она по пути через пыльный и людный терминал, — что Мустафа, абсолютный Набоб Флюванны, признал ее дочерью семени своего. И это дает ей очень много преимуществ, которых нам ей не дать — ни вместе, ни порознь. Помимо того, я в своем письме явно указала, что, решив сохранить выданные тобою брызги семени, я также освободила тебя от всякой ответственности. — Она тихо рассмеялась. — Ты же меня спрашивал очень серьезно, следует ли тебе принять какие-либо предосторожности, и я намеренно ответила тебе, что нет.
— Я тебе за это благодарен, — перебил Брим. — Но что, если я хочу принять на себя какую-то ответственность? Если вышло так, что мне хочется иметь дочь?
— Можешь принять на себя любую ответственность, Вилф Брим, — ответила Реддисма, — в качестве любимого «дяди». — Она покачала головой. — И вообще, что это был бы за отец, который почти все время свищет где-то по галактике?
— Ну…
— Ну и все, — сказала она, морща нос и счастливо улыбаясь. — Ты себе не представляешь, как мне приятно, что ты действительно заинтересовался этим, — она положила руки по обе стороны выпирающего живота, — в целом гигантским ребенком. Но я тебя прошу: если ничего не случится со мной — или с Флюванной, — не делай ничего, что могло бы нарушить ее царственное положение. Может быть, когда- нибудь, в далеком будущем, мы ей расскажем — вместе. Но не сейчас. И еще: Мустафа будет просто сокрушен, если узнает, что, кто-то другой разделял мою страсть. И снова разделит, как только мое тело это позволит.
На этот раз пришла очередь Брима покраснеть — он почувствовал, как щеки вспыхнули пожаром.
Она улыбнулась — от нее ничего не ускользало.
— Да, мой карескрийский любовник, — шепнула она, — я даже сейчас представляю себе, как ты окажешься у меня между ног.
Они уже подходили к главному входу, где стоял целый караван лимузинов с шоферами, ожидающих у тротуара, чтобы везти двор Мустафы к их новой резиденции в Авалоне.
Брим глубоко вздохнул. Он никогда не встречал женщины, подобной Реддисме, и не думал, что еще когда-нибудь встретит.
— Ты знаешь, где вы будете жить? — спросил он.
— Да, — ответила она, изобразив на лице приятное удивление. — Мы с Мустафой будем жить прямо в Императорском Дворце. Можешь себе представить? Всех остальных поселяют в Обрихаузе на другом конце города. Этот ваш принц Онрад действительно странный человек. Насколько я знаю, ни один изгнанный правитель — даже низложенный Граф Эффервикский — в Императорском Дворце не жил.
— Все дело в тебе, — полушутя сказал Брим. — Как человек со вкусом, он будет рад жить под одной крышей с самой красивой женщиной галактики.
— Ну, конечно, — ответила она с улыбкой. — Тем более единственной, которая похожа на большой звездолет. Брим покачал головой.
— Когда я снова тебя увижу? — спросил он. Она рассмеялась.
— У нас с моей дочерью будет очень напряженное расписание на ближайшее будущее. Но я всегда освобожу себе вечер, когда ты окажешься в этом городе.
— Я вернусь через пару дней, — сказал Брим, подсаживая ее в первый лимузин. — Постараюсь дать тебе знать заранее.
Сержант Тутти, садясь в машину вслед за своей госпожой, подмигнула.
