который поначалу самого Брима принял за имперского генерала, но быстро потерял к нему интерес, поняв, что он ничего не смыслит в наземной, войне. Другой генерал — с большой мордой и густым бурым мехом уроженца дальнего звездного скопления Рангар — когда-то летал с карескрийцем Бакстером Колхауном, таинственным наставником и соотечественником Брима. Еще один лично знал Онрада, когда они оба были детьми. Но о космической тактике поговорить было не с кем — словно их нарочно так подобрали.
После похлебки почти сразу же подали жареную птицу — Бородов назвал ее «гриновш» — с перцем, соленостями и восхитительным соусом из каких-то пряных водорослей. Этот кулинарный шедевр сопровождался красным логийским — его разливали из громоздких контейнеров, сделанных, по всей видимости, из кожи с остатками шерсти. За этим последовал другой суп, жидкий и темный, потом появилось мороженое в вазочках, потом салат с уксусом и нежными оттенками молодой зелени.
Брим все это время стремился к одному: не упиться окончательно и не уснуть. Блюдо следовало за блюдом, каждое вкуснее — и сытнее — другого. Лет так через тысячу тосты за главным столом стали звучать совсем невнятно. Они произносились по-содескийски, но даже Бриму было ясно, что содержание у них самое героическое. В промежутках между тостами большой солдатский хор исполнял заунывные содескийские гимны.
Наконец двор встал и удалился через задний выход под хоровое пение и меланхолические звуки фанфар. Прочие гости тоже поднялись и стали собираться кучками, поспешно закуривая свои жуткие трубки-земпа. Брим попытался поднять груз поглощенной им еды заодно с бочонком выпитого вина. Теперь, за кф'кессом и ликерами, ему предстояло встретиться с новыми высокопоставленными лицами.
В течение следующего метацикла он обсуждал маневры с большим количеством офицеров высокого ранга. Все они перемежали похвалы по адресу ЖМ-2 с заявлениями, что космическая техника появится в нужное время — когда начнется война. Трое генералов утверждали даже, что введение космических сил только внесло бы неразбериху в маневры, предназначенные для демонстрации наземной техники и средств ее поддержки.
В какой-то момент Брим заметил, что циркулирует среди медведей самостоятельно, и далеко не сразу отыскал в толпе своих двух друзей. Бородов был погружен в беседу с исключительно привлекательной — Брим определил это по мохнатым ушкам и изящным сапожкам — медведицей средних лет. Урсиса по другую сторону шатра окружали три мохноухие красотки, которых знакомство с большим, красивым генералом явно занимало больше всего на свете.
Брим усмехнулся — в его обществе друзья, видимо, больше не нуждались! Он оглядел помещение и обнаружил в нем только горстку людей — дипломатов, судя по тому, как кучно они держались. Высокий красивый малый с медалями на груди был, кажется, имперским послом Браунингом. На мелкого адмирала Брима никто из них не обращал внимания.
В большом шатре вдруг сделалось очень душно — то ли от множества свечей, то ли от обильного банкета. В чем бы ни было дело, дремота накатывала на Брима, как экспресс, — столь же быстро и неотвратимо. При всем при том он не имел ни малейшего понятия, где должен ночевать.
Откуда ни возьмись, возник солдат — его личный денщик на время праздника.
— Не желает ли адмирал отдохнуть?
— Очень даже желает, сержант, — с усталой улыбкой кивнул Брим.
Сержант поклонился и повел его к выходу, заметив:
— Будет лучше, если адмирал включит подогрев своего плаща. «Медвежата и детеныши альбы всегда прячут носы от мороза», как говорится.
Брим невольно усмехнулся и вышел за медведем в морозную ночь. Снег перестал, но тучи не расходились — на небе не было ни одной звезды.
— Куда мы идем? — спросил Брим, когда они двинулись вдоль бесконечного ряда краулеров, скрипя сапогами по снегу.
— К вашему краулеру, — ответил медведь. — Там поставлена койка для почетного гостя.
Брим заглянул в какой-то люк, тускло освещенный подвесной ракетой. Все машины казались одинаковыми и, кроме синей или зеленой окраски, не имели, на взгляд Брима, никаких опознавательных знаков.
— А откуда вы знаете, к которому краулеру идти? — осведомился он.
— Ну, это просто, — осклабился медведь. — Нам нужен краулер капитана Вотовой, так?
— Так. Но который из них он?
— Вот этот. — И медведь гордо указал на следующий в ряду краулер. Тот выглядел в точности как все предыдущие — хотя и был, правда, покрашен в синий цвет.
— Откуда вы знаете? — спросил Брим — сонливость сделала его придирчивым.
— Он тридцать пятый по счету, адмирал.
— Вселенная…
Брим взобрался по последнему трапу и увидел с немалым облегчением, что в рубке стоит около дюжины коек; его чемодан висел у той, что поближе к командному пульту. Внушительных размеров раскладушка для медведя была тесновата, но Брим прямо-таки затерялся в ней. Она была снабжена необъятными пледами и большой мягкой периной. Брим разделся до белья и нырнул под покрывала — уфф! Ледяные!
— Не хочет ли адмирал выпить на ночь? — спросил сержант из люка.
— Н-нет! — выдавил Брим.
Ледяная постель медленно, мучительно согревалась, но даже на краю замерзания он не мог принять это предложение. Он поглотил столько горячительного, что ему хватит на всю оставшуюся жизнь — если он, конечно, выживет.
И он погрузился в небытие…
Глава 2. Если настоящее безотрадно, надейся на будущее
Утром Брим проснулся с жутким похмельем и с возросшим уважением — даже почтением — к физическим способностям содескийцев. Хотя с вечера он ушел «рано», встал он далеко не первым. Он потянулся, преодолевая колоссальную головную боль и осознавая, что его язык, похоже, за ночь оброс шерстью, и кивнул Бородову, который сидел около его койки с ухмылкой на лице.
— «После долгой спячки медведей радует утренний свет», как говорится. Мне кажется, банкет тебе понравился, мой безволосый друг?
— Тогда да — но не теперь. В жизни больше не стану есть.
— Этак ты совсем отощаешь, Вилф Анзор. Давай-ка оденемся, выпьем по кружке горячего кф'кесса и прогуляемся по снегу с Николаем Януарьевичем. Это испытанное медвежье средство от похмелья — может, оно и для людей годится. — Бородов кивнул Урсису на другом конце комнаты и подмигнул. — А заодно и поговорим о том, что тебя беспокоит после вчерашних маневров, да?
— Если так, я сейчас.
— Ну, положим, не сейчас. Ты не один в краулере мучаешься с похмелья.
Полметацикла спустя трое друзей вышли с дымящимися кружками кф'кесса в холодное пасмурное утро, поскрипывая сапогами по сухому снегу и дыша паром на морозе. Разноцветные палатки и большие пирамидальные машины казались на снежной равнине декорациями из фантастического фильма. Порой раздавались возгласы или лязг металла, но в целом вокруг было тихо, как и подобает в такой глуши.
— Ну, дружище Брим, — начал Урсис, — поговорим о маневрах. Теперь ты видел наши проблемы своими глазами.
— Надеюсь, ты говоришь не об отсутствии космических патрулей? — нахмурился Брим.
— Именно об этом. Но настоящая проблема состоит в том, что все делают вид, будто так и надо. — Урсис взглянул на Бородова и пожал плечами. — Ну, почти все — особенно это относится к выпускникам Содескийской Военной Академии.
