— Шестнадцатое гептада?
— С утра, кажется, да, адмирал. Пижон. Впрочем, я еще не опоздал.
— Спасибо, — сказал я. — Вы сказали, вы уже почти кончили. — Боль как-то разом стихла. Механическая рука убрала с моего плеча защитную ткань.
— Как раз кончил, адмирал.
— Отлично. Вытащите меня отсюда. Мне необходимо быть в зале совещаний в три, доктор. Так что поторопитесь.
— Вы, должно быть, шутите, сэр.
— Уверяю вас, доктор, я говорю совершенно серьезно.
— Но вам нельзя. Вы еще недостаточно окрепли для…
— Откройте этот тытьчертов агрегат, доктор!
— Господин адмирал, это противоречит правилам. Я не могу брать на себя ответственность за…
— Всю ответственность я беру на себя, доктор, — послышался второй голос из другого конца комнаты — точно, Уильямс!
— Н-но, к-капитан…
— Насколько это ему повредит?
— Это зависит от того, насколько крепкий у него организм.
— Вы не хуже меня слышали то, что она сказала, — с нажимом произнес Уильямс. Она?
— Э… да, сэр.
Длинные пышные каштановые волосы. Значит, это мне не совсем померещилось. Ладно, выясним позже. Пока нужно, чтобы этот тип меня послушал.
— Значит, вам известно ровно столько же, сколько мне, коммандер. А теперь открывайте свою машину или покажите мне, как это делается. Если адмирал морально готов к тому, чтобы идти, он сдюжит.
— Т-тогда вся ответственность за него ложится на вас, капитан Уильямс.
— Я, тытьподери, принимаю ее. Вы как, адмирал, правда готовы?
— Давайте попробуем.
— Доктор, я приказываю вам открыть машину.
— Есть, капитан.
Боль оказалась слабее, чем я ожидал, но весил я, похоже, никак не меньше мильстоуна. Я сделал попытку сесть и потерпел неудачу. Черт, я был слаб как галацианский саблекотенок.
— Помогите мне, — сказал я.
Чья-то рука толкнула меня в правое плечо, и комната завертелась перед глазами. Я улегся обратно в машину.
— Ну, что я вам говорил? — спросил этот гадкий доктор.
— Еще раз, — сказал я. Похоже, я их все-таки убедил. На, этот раз мне удалось удержаться в вертикальном положении — не без помощи Уильямса, конечно. В помещении было холодно, светло и стерильно чисто. Ненавижу госпитали.
— Болит где-нибудь?
— Только плечо, доктор. Ну, еще пить хочется. Он протянул мне стакан, и я осушил его одним глотком.
— Еще.
После второго стакана я перевел дух.
— Джим, сколько у нас еще времени? — Только тут я обратил внимание на то, что он в повседневной форме — значит, он меня правильно понял.
— Примерно полметацикла, сэр.
— Господин адмирал, но вам нельзя выходить! — В голосе врача сквозили нотки отчаяния.
— Вздор. — Прежде чем он успел что-то предпринять, я опустил ноги на пол. Крышка стола стремительно надвинулась на меня и больно ударила по лбу. Я оказался на полу.
Уильямс проворно подскочил ко мне, подхватил под мышки и уложил на кушетку.
— Нет. Мне нужно встать! — Я снова поднялся. Уильямс поддерживал меня, делая при этом вид, будто это я поддерживаю его. Колени предательски дрожали. — Пошли.
На этот раз меня двинула одна из стен, сбив на пол. Я снова поднялся на ноги. Теперь я держался ближе к стене.
— Идем.
Когда подлая стена снова сделала попытку ударить меня, я был наготове и попытался оттолкнуться от нее рукой. К сожалению, левой. Матерь Вута! Надо же, как больно! Обессиленный, я снова повалился на пол.
— Еще раз!
Теперь я оттолкнулся правой рукой. Колени дрожали уже меньше. Должно же у меня получиться! Я огляделся по сторонам. В поддоне рядом с машиной виднелась груда окровавленной ткани, увенчанная осколком обшивки — размером с мой большой палец, не меньше.
— Эту штуковину вы из меня вытащили?
— Так точно, сэр.
Ну, не слишком впечатляюще.
— Хотите на память, адмирал?
— Делайте с ней что вам угодно, доктор. Сколько у нас времени, Джим?
— Около десяти циклов, адмирал.
— Значит, нам пора. Где мой скафандр?
— Ему конец, адмирал, — ответил врач. — Продырявлен и весь в крови.
— Я захватил ваш вещмешок, адмирал, — сказал Уильямс. — Я так решил, вам не помешает переодеться в чистое.
— Верхнюю одежду, Джим.
— Захватил.
Пока он доставал мои кожаную куртку, башмаки и фуражку, я выпил еще стакан протеиновой смеси. Умница Уильямс. Он помог мне облачиться. Надевать куртку было больно, но с рукой на перевязи боль можно было терпеть. Башмаки. Фуражка.
— Сколько у нас еще, Джим?
— Почти шесть циклов, адмирал.
— Тогда пошли. — Цепляясь за Уильямса, я выполз на улицу, где нас ждал глайдер — не лимузин.
— Поехали! — скомандовал Уильямс.
— Есть, капитан.
Я ухмыльнулся: за рулем сидел Руссо. Почему-то это меня не удивило.
Езды оказалось всего-то с цикл. Протеиновая бурда заметно прибавила мне сил. Мне еще сильно повезло, что портовые спасатели подоспели вовремя. Миниатюрная система охлаждения скафандра спасла меня от радиационного пожара, разразившегося на мостике «Огня», но и она готова была отказать к моменту, когда меня вытащили из корабля и срочно отвезли в госпиталь. Еще несколько циклов — и мою задницу основательно бы прожарило. С корочкой…
Руссо ухитрился въехать на глайдере прямо в вестибюль.
— Задайте им по полной, адмирал! — прошептал он, пока Уильямс помогал мне выбраться с заднего дивана.
— Сделаю все, что могу, — пообещал я слабым голосом. Через вестибюль я ковылял на малом ходу. Стены снова пытались ударить меня. Уильямс крепко держал меня за правую руку. Обошлось. Я задрал голову. Надо иметь нормальный вид… нет, решительный вид. Я усмехнулся про себя. Мне еще повезло, что я вообще жив.
Незнакомая мне высокая светловолосая девица с капитанскими лычками отсалютовала мне и вступила в зал перед нами.
— Командующий базой! — объявила она. Послышался стук стульев и шорох встающей аудитории.
