Глядишь, Алив Пресветлая и отметит это у себя.

– Пиши, – не раздумывая, разрешил я.

– Спасибо, Оррен. Я помолюсь Алив, чтобы все оказалось не так, как я думаю.

– Тебе спасибо, Тонио. Сам письмо отправишь или с нами передашь?

– Сам отправлю, с вестником.

Святой отец отставил чашку с недопитым отваром на столик и, перекрестив меня, быстро вышел из комнаты, оставив наедине с совершенно безрадостными мыслями. Переведя взгляд за окно, я понял, что только-только миновал полдень. Времени для сборов оставалось еще достаточно, однако рассиживаться я как-то не привык, особенно занятый такими мыслями, – вот только плохого настроения мне сегодня не хватало.

И так невесело, а перспектива ходить по коридорам мрачным-мрачным, будто туча грозовая, распугивая слуг, мне не нравилась. Без того все пуганые – шестнадцать лет мучились с нелюдимым, вечно хмурым господином. Да и считается плохой приметой – хандрить перед поездкой, сомневаясь в ее надобности, тогда точно все не заладится. Алив не любит неуверенных людей. И пусть она уже давно не сходила в мир, не стоило думать, будто Пресветлая мать совсем перестала наблюдать за своими подопечными. Хитрая же Хель любит запутывать тропы, словно шелковые нити, и зачастую человеку не под силу распутать клубок собственной жизни в одиночку.

Так что для приличия покряхтев, я поднялся из кресла и направился в свои покои паковать необходимые вещи. И судя по тому, что я собрал, похоже, мне тоже придется просить у Пака заклинание.

Стоило только выйти из комнаты, аккуратно прикрыв за собой двери, как замок ощутимо тряхануло. С потолка посыпалась штукатурка, а те самые заботливо прикрытые двери перекосило. Похоже, Матвевна таки попыталась забрать у «дракона» его золотишко. Проверить, что ли, не убило ли нянечку? Все равно комнаты дочурки по дороге.

Мимо прошмыгнула бледная худая женщина. Горничная, кажется, та самая Илиз. Светлые кудри растрепались от бега – видимо, тоже переживает за нянечку, свою приемную мать. Меня она даже не заметила, странная женщина. В общем-то про Илиз у нас ходит много легенд. В юности она была первой красавицей в герцогстве, говорят, чуть за дворянина замуж не выскочила, да спуталась не с кем-нибудь, а с вампиром. Его крестьяне ранили, а она у себя утаила да выходила. Тот, выздоровев, сразу исчез, а у нее, как и полагается, через девять месяцев появилась дочка. Илиз же начала медленно чахнуть. Сейчас от когда-то наипрекраснейшей женщины осталась лишь бледная тень.

А может, врали все про вампира. Маги до сих пор не могут доказать их способность скрещиваться с людьми. Например, если от союза человека с эльфийкой могут появиться дети, то от эльфа с человеческой женщиной – нет. Почти так же и с другими расами. Только вот с гномами совсем ничего не получается, у них даже такие смешанные браки запретили. А вот с орками совсем наоборот – они могут жениться на ком угодно. Так что...

У Маришки-то внешность и правда необычная. Да только мало ли, что в крови смешалось? Народ любит языками почесать, и не только языками. Руки у народа тоже сильно чешутся. Илиз даже сжечь собирались, пришлось мне ее в замок забрать, горничной сделать.

Вот такие дела чудные творятся.

Я поспешил за женщиной, по пути отмечая свалившиеся с крюков картины и выбитые окна. Мельком глянув в одно из них, я понял, что северной башне снова не повезло.

У комнат Юльтиниэль уже собрались самые любопытные, но заходить внутрь пока не решались. Увидев герцога, то бишь меня, все тут же вспомнили про неотложные дела и расползлись кто куда, поняв, что зрелище отменяется. Одна только Илиз осталась стоять под дверями, печально на них смотря. Покачав головой, я мужественно потянул на себя ручку и очень осторожно заглянул в комнату.

– Эй, есть кто живой? – осторожно спросил я. И, не дожидаясь ответа, все-таки зашел. – Алив Пресветлая...

В комнате царил живописный бардак. Одежда, книги, украшения, желтоватые пергаментные листы, разномастное колюще-режущее оружие (любимые игрушки Юльтиниэль) – все это валялось вперемешку на полу, на кровати, а на люстре обнаружилась кружевная деталь гардероба дочурки. Матвевна сидела на низком маленьком стульчике, ощупывая внушительную шишку. Юльтиниэль, сдвинув бровки, разглядывала «яблоко раздора» – пышное длинное лиловое платье без лямок, вышитое по лифу и подолу серебряными лилиями.

– Папа, я хочу его взять! – капризно заявила доченька, повернувшись ко мне, и даже топнула ножкой.

– Ну поймите, леди, для него надо доставать отдельную сумку, в дороге оно помнется. Может пострадать вышивка... – Видимо, нянечка повторяла эту фразу не в первый раз, уже не надеясь на то, что доводы хоть чуть-чуть помогут.

– Пускай Пак его заколдует! И сделает сумку с пятым измерением. – Дочка задумалась, не топнуть ли ей второй ножкой.

– Доченька, Пак уже стар, ему будет трудно это сделать. – Я решил пока встать на сторону Матвевны, чтобы, если она победит, мог считать себя великим отцом, а если нет – всегда успею подло дезертировать. – Если хочешь, в столице я закажу для тебя точно такое же платье!

Юльтиниэль презрительно фыркнула, в который раз убеждаясь, что в моде и тряпках я ничего не понимаю.

– Папа, – тоном «хоть ты и старше, иногда морозишь та-а-акие глупости!» начала разъяснять мне она, – это платье единственное в своем роде. Ты хочешь, чтобы оно потеряло свою оригинальность?!

– Хм...

– Вот то-то! Так что зови Пака.

Я переглянулся с Матвевной, еще раз обвел взглядом комнату. И неожиданно, в первую очередь для себя, ответил:

– Нет! – Юльтиниэль удивленно подняла бровку. – Во– первых, приберись тут. И так уже Илиз замучила. – Я кивнул бледной женщине, что она может идти. Та, от Хель подальше, тут же и ушла, убедившись, что с Матвевной все в порядке. – Во-вторых, учись сама. Дар у тебя ого-го, а все Пака теребишь по мелочам. Сама знаешь – разрушать куда проще, чем строить. И никаких «не хочу», не маленькая! – грозно закончил я и, развернувшись, вышел из комнаты, гордо подняв голову, жутко довольный этой маленькой победой и еле-еле удерживаясь от того, чтобы не перейти на бег, пока меня не убили.

Фух... кажись, обошлось...

А теперь к себе, собираться. Пака сегодня буду теребить я.

Глава 2

Первые неожиданности

Люблю неожиданные встречи: пообщаться, выпить и, главное, закусить.

Годзила

Рассвет устроил подлость и наступил как-то подозрительно рано, словно солнце вытянули из-за горизонта клещами, несмотря на его сопротивление. Сейчас светило лениво отряхивалось миллионами юрких лучиков, отходя от такой наглости. И не спешило карабкаться по склону, прилипнув к небосводу на одном месте, как блин к сковороде.

Так что я сам чуть все не проспал. Пришлось быстро учиться на старости лет умываться и чистить зубы параллельно с одеванием, а также попытками привести себя в человеческий вид, ибо пока я напоминал злобное невыспавшееся умертвие, которое поднял некромант-первокурсник.

Благо, что умертвие попалось хоть и злобное, но ленивое и бегать по погосту за Матвевной- некромантом не собиралось. Ей и так не сладко пришлось, пока она будила дочку. Та у меня большая соня. Спит до двух, а потом всю ночь куролесит. Вместе с Маришкой и Лирой (правда, Лира по причине скорого замужества уже месяца два не принимала участия в этих безобразиях) пугают крестьян, носятся по поместью, воруют яблоки, рушат замок и отправляются в ближайший лес на поиски приключений.

Не знаю, как Илиз, но за Юльтиниэль я боялся только первые дни, так как быстро понял: после появления в лесу этих милых девушек разбойники в нем резко перевелись.

На завтрак я спустился свеженький как огурчик и довольный жизнью, ничем не выдавая того, что

Вы читаете Доля отцовская
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

4

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×