прощание:
— Хорошо, я скажу ему, чтобы он вас отвез.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— И все-таки как вы себя чувствуете?
Шалис закрывала дверь, а Ричард ждал ее около лифта. Она повернулась и направилась к нему. Какой же он все-таки высокий! Наверное, больше шести футов. Ричард смотрел на нее, и в его глазах светилось нечто такое, от чего Шалис готова была бежать за ним хоть на край света. Из-за болезни она выглядела не так, как ей хотелось бы, но все равно радовалась его внимательному изучающему взгляду.
— Шоу без меня в эфир не выйдет, — улыбнулась она.
— Кел знает, что должен отвезти вас домой, — сообщил Ричард сдержанно и, слегка помедлив, добавил: — И радуется этому как ребенок.
Теперь Ричард держался несколько отстранение, и казалось, что его что-то тревожит. «Что бы это могло быть?» — подумала Шалис.
Очутившись с ним в одном лифте, Шалис почувствовала такой прилив желания, что, останься они там еще на мгновение, она бы бросилась на него, как голодная пантера на свою жертву. К сожалению, от того, что она это осознавала, ей легче не становилось. Ее плоть отказывалась подчиняться голосу рассудка.
Чтобы хоть как-то отвлечься, она заметила:
— Вы сегодня днем так стремительно убежали, что я даже не успела поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.
— Пустяки, — махнул он рукой, явно думая о чем-то другом.
Шалис растерялась и, чтобы скрыть свои чувства, игриво улыбнулась:
— Мне понравилось, как вы за мной ухаживали. Стоит призадуматься, нет ли в этом какого-то скрытого смысла?
Шалис говорила правду: в силу независимого характера она с трудом переносила вмешательство других людей в свои недуги.
— Вряд ли стоит искать в этом какой-то знак судьбы, — холодно сказал Ричард. — Я чувствовал себя виноватым после нашей последней встречи и поэтому пришел к вам, но сейчас мне кажется, что я действительно повел себя несколько опрометчиво.
Шалис, опешив от такой прямоты, криво усмехнулась.
— О да, вы изменили самому себе! Я знаю, все во мне вам не по вкусу: мой образ жизни, поведение, говорливость — все, все чуждо вам. Так не лучше ли будет посадить меня сейчас в такси и распрощаться?
— Я же сказал, что довезу вас, значит, довезу, но, если вам это неприятно, завтра, я думаю, будет лучше попросить кого-нибудь другого. Серла Орчарда, например.
— Я с ним больше не общаюсь.
— Уж не Кел ли стал причиной вашего разрыва? — скептически заметил он.
— Почему бы и нет? — ответила она ему в тон. Раз он все равно не верит ей, зачем тратить силы на то, чтобы убедить его в своей искренности? Еще и расстраиваться по этому поводу!
Да, Ричард явно жалел, что потратил на нее столько времени. Чем ближе он узнавал ее, тем противнее она ему становилась. К тому же из-за болезни она выглядела, должно быть, ужасно, и это не способствовало потеплению чувств. Понимал ли он, что для нее все осталось по-прежнему? Видимо, понимал и именно поэтому был сейчас так напряжен и зол.
В машине Ричард не проронил ни слова, даже не пытаясь завязать вежливой беседы. Будучи от природы болтушкой, Шалис не могла долго выносить это тягостное молчание.
— Так ваша сестра чувствует себя хорошо? — начала она с наигранной озабоченностью.
— Да, — отрезал он.
— Я тут размышляла о ее браке, — продолжала Шалис, — и пришла к выводу, что он очень похож на брак моих родителей.
— Но ведь ваши родители до сих пор вместе? — неохотно заметил он.
— Это-то как раз и удивительно! И никогда не расходились!
— Так, может быть, они все-таки любят друг друга? — сдержанно предположил Ричард.
Эта мысль удивила ее. Она вопросительно взглянула на него.
— Иногда вы кажетесь большим идеалистом, чем я. А я-то считала вас циником.
— Идеализм — удел молодых. У меня же просто есть кое-какие мысли насчет того, что такое любовь.
— А у меня, по-вашему, нет?
— Не знаю. Чтобы понять это, нужно получше вас узнать.
— А вы этого не хотите?
— Все, что мне надо знать о вас, я уже знаю. Да-да, Шалис, меня вполне устраивает наше знакомство в том виде, в каком оно есть. И я не имею никакого желания идти дальше, — откровенно сказал он. — Мы и так уже переступили некую грань. Меня все это слишком тяготит.
— Тяготит — что?
— Тяготение наших тел друг к другу, — отчеканил он чуть ли не по слогам, — если бы вы не были больны, то мне вряд ли удалось бы сохранить спокойствие рядом с вами. Все, о чем я мог думать, сидя на вашей кровати, — это как сильно я хочу оказаться в ней вместе с вами.
Она чуть не лишилась дара речи при этих словах, а придя в себя, пробормотала:
— Подумать только! Я, конечно, плохо себя чувствовала, но… Вы прекрасный актер, Ричард. Я была уверена, что после сегодняшнего дня вы и смотреть на меня не захотите.
— Ошибаетесь, — медленно произнес он. — Меня влечет к вам против моего собственного желания, — он говорил, тщательно подбирая слова. — И то, что я не показываю этого, ничего не меняет. И как я уже сказал, это действует мне на нервы. Я подозреваю, что это происходит и с вами, и тоже против вашего желания, но вы легче относитесь к этому. Вы смотрите на это как на игру и слишком переоцениваете свои силы, полагаясь на самоконтроль. А я, как это ни смешно, его утратил. В этом одно из самых больших различий между нами.
Его манера так открыто говорить о своих чувствах восхищала Шалис. На
— Поверьте, для меня это не менее серьезно, — она тоже попыталась быть откровенной, вспомнив, как сильно его желала. — Я
— Но чувствуете ли вы такую же боль, какую чувствую я? — спросил он упавшим голосом и, сняв с руля одну руку, дотронулся до ее бедра.
Ее юбка была сшита из очень легкой материи, и сквозь нее Шалис могла ощущать тепло его пальцев, словно он дотронулся до голой ноги.
— Этим вы только ухудшите положение, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Когда все так безнадежно, секс… не может помочь.
— Да, вы правы, мы слишком разные, — согласился он, убирая руку.
— Поэтому нам лучше не дотрагиваться друг до друга.
— Да. — Ричард тяжело вздохнул и скептически рассмеялся. — Знаете, что меня больше всего раздражает? Что теперь, когда вся эта история с Келом уладилась, нет никакой необходимости в нашем с вами общении.
— Отнеситесь к этому как к забавному эпизоду, — насмешливо предложила Шалис.
— Именно так я и собираюсь к этому отнестись, когда мы перестанем видеться.
— Неужели между нами не было ничего хорошего?
— О, да! Вы развлеклись по полной программе, — заметил он с упреком.
