равно.
— Ты идиот, — раздраженно ответило отражение и отвернулось.
Неожиданно за теминой спиной раздался голос проститутки Надьки:
— Зря ты так переживаешь. Я тоже сначала думала, что из меня никогда профессионал не получится. Это всегда так. Мне все говорили: ну какая из тебя проститутка? Посмотри на себя. — Надька внимательно посмотрела на себя в зеркало. — Все, буквально!
Она наклонилась, оскалилась и кончиком ногтя поскребла блестящий резец.
— Тут все дело в работе. — заключила она. — У гениев настоящих всегда только десять процентов — талант, остальное — работа. Труд.
— Я знаю, — сказал Тема почему-то виновато.
— Надо работать, — наставительно сказала Надька, — быть востребованным. Социально.
— Я работаю.
Отражение презрительно покосилось на него из-за надькиной спины.
— Это очень важно, — сказала Надька, — определиться в обществе. Вот смотри, какую бумагу на меня клиент написал три года назад. Я ее до сих пор с собой таскаю, как напоминание. Лучше любой инструкции.
Надька порылась в сумке и вытащила помятую ксерокопию в канцелярской пластиковой папке с дырочками на краю.
— Я, Никифоров Николай Григорьевич, — прочитала она, — будучи в отчаянном личном положении воспользовался услугами Надежды, девушки по найму с почасовой оплатой. Услуги, оказанные мне ей носили интимный характер. Не будучи удовлетворен качеством обслуживания по нижеперечисленным причинам, прошу вернуть мне деньги, заплаченные вышеупомянутой Надежде в сумме 300 тыс. руб.
— Я тогда только начинала, по стошке брала в час, — сказала Надька. — Дура была. Нет, ты дальше слушай: «Причины: 1. Носит неизвестное противозачаточное устройство, которое колется. 2. В самый ответственный момент просит «не трахать ее, как бог черепаху», — я ничего такого не говорила, это он просто придумал, — 3. Носит вставленное в язык серебряное ювелирное украшение (шарики), которое стукается о зубы и производит неприятное ощущение (эффект). 4. Носит вмонтированные в соски серебряные кольца, которые запутываются в нагрудных волосах клиента со всеми вытекающими отсюда последствиями. 5. Требует удовлетворения своих извращенческих молодежных капризов. 6. Требует есть. Дата. Подпись: Никифоров.» Это он к нам в контору принес. И ничего. Работаю, как видишь.
Надька небрежно сунула документ обратно в сумку.
— Никого не слушай. Никогда.
Она достала из сумки большую пластиковую бутылку, наполненную цианистого цвета жидкостью, и принялась полоскать рот. Она выплюнула жидкость, завинтила пробку, спрятала бутылку, выдавила угорь на подбородке и начала поспешно красить губы.
— Хочешь, я со своей знакомой поговорю? — спросила она, промокнув свежепокрашенные губы бумажной салфеткой и начиная наводить контур коротким косметическим карандашом. — Она в секс-шопе замдиректора. Она может тебя к делу пристроить. Тебе надо сначала хотя бы деньги немножко зарабатывать.
— Надо подумать.
— Пока ты думать будешь, они уже найдут кого-нибудь. Очень перспективный секс-шоп. В центре, два шага от Невского.
Надо было что-то ответить.
— Я не знаю…
— Короче, вот тебе моя визитная карточка, если что — звони.
Тема взял визитную карточку. Она была небольшая, элегантная. С фотографией на краю. С надписью: «Надежда Полищук. Физиолог» и с золотым обрезом. По правде говоря, это была первая визитная карточка, полученная Темой. Он спрятал карточку в карман.
— Спасибо.
— А.
Хронологически день закончился. По радио передали полуночный выпуск новостей: невыразительное постановление правительства, заседание абстрактного международного фонда, арест знаменитого международного террориста, пожар в Индонезии, тайфун во Флориде, результаты забега на тысячу метров с барьерами, расплывчатый прогноз погоды. Радиоволны, одна за другой, беззвучно профильтровались сквозь Антона и Тему и покатились дальше, искать разбросанные по городу детекторы. В соседней квартире, например, был один: забытое радио сомнамбулически-деловито бормотало в пустой коммунальной кухне. За стеной холодный электронный свет делил комнату пополам. Антон работал. Тема спал. Ему снилось, что он в Лондоне, в автомобильном тоннеле. Ему нужно было срочно позвонить. Он держал в руке новенькую телефонную карточку с фотографией Вестминстера. Ему только что сказали, что в городе Лондоне всего пять телефонов-автоматов и что все они находятся далеко от центра.
Глава 3
— Ом, — сказала Кореянка Хо, — Омммм. Омище. Ом!! Маринка, ты знаешь, что у нас есть уже, между прочим, совсем больше нечего?
Кореянка Хо медитировала в углу комнаты на коврике с разноцветными медвежатами, купленном Мариной на толкучке за сто рублей и специально предназначенном для разнообразных духовных упражнений. Она уже полчаса сидела не шевелясь в классической позе лотоса с закрытыми глазами и бормотала про себя алмазную сутру иногда на санскрите, а иногда, если санскрит не забирал, то и в переводе на русский язык с некоторыми собственными поправками и дополнениями.
Хронологически, день, как известно, закончился. Метафизически, он еще продолжался, длился, как длятся обычно некоторые дни даже тогда, когда они хронологически заканчиваются. Хронологически, день закончился давно, двадцать строчек тому назад. Метафизически, было еще только шесть часов вечера по среднеевропейскому времени и до конца дня оставалось еще множество разнообразных событий и присшествий: стрельба в кафе со стеклянной стенкой и стрельба в Руанде, стрельба в Индонезии и стрельба в Айове, групповой меланхолический коитус у Антона, на улице Тургенева и групповой сангвинический коитус в берлинском закрытом клубе, таинственный коитус двух божьих коровок на заборе в Южной Моравии и тантрический коитус двух современных художников и балерины-любительницы в Нью-Йорке — а также выборы в Никарагуа, которых не было в полуночной информационной программе, потому что диктор, торопясь на день рождения своего несовершеннолетнего еще приятеля, впопыхах перепутал страницы и прочитал сообщение о прошлогоднем тайфуне во Флориде и выборы председателя гаражного кооператива в Новосибирске — плюс еще великое множество разных других исторических элементарных частиц, которые, если бы их аккуратно и последовательно, не торопясь, наподобие разноцветного бисера, нанизать одно за другим на подходящую нитку, смогли бы образовать собой довольно длинную и разнообразную сепаратную вечность.
— В котлетную сходим, — ответила Марина.
Она лежала в кровати. Она проснулась час тому назад и ей совершенно не хотелось вставать.
— Надо им хоть раз там заплатить, в котлетной, — отреагировала Кореянка Хо из глубин подсознания, — как ты думаешь? А то я боюсь, они нас поймают. Ох!, — вздохнула она, видимо наткнувшись на непредвиденное сатори, — Последний раз они на нас очень нехорошо посмотрели.
— Не поймают.
Марина тасовала карты. На носу у нее был приклеен пластырь, из-под которого виднелась тонкая царапина. Синяк у нее под глазом уже почти прошел, остался только слабый, голубовато-желтый акварельный развод на скуле. Разбитая нижняя губа тоже почти приняла уже свои первоначальные совершенные очертания, если не считать небольшой розовой припухлости слева, которую с некоторого расстояния можно было принять за простуду.
Напротив Марины на кровати сидела ее квартирная хозяйка, Лиля, тридцатидвухлетняя крашеная
