разбиралась в нем посредственно, не могла отличить, например, ампирную чайную ложечку от ложноклассической, однако, окунулась в самостоятельное делопроизводство с головой, — надо было с чего-то начинать совершенно новую жизнь, dolce vita nuova.
Бандиты приехали к ним через полгода после официального открытия магазина, в потрепанном синем «Москвиче». Их было четверо и они были отвратительно молоды. Сначала они полчаса докуривали в машине свою второсортную анашу, потом полчаса выбирались из машины на улицу. Потом они еще сорок минут платили штраф постовому за неправильную стоянку. Все они были в одинаковых кожаных куртках со множеством карманов и пряжек, бритые наголо, с помятыми бледными лицами заядлых тюремных онанистов, похожие на пригородную шпану. Один из них, доставая автомобильную, общую на всех четверых доверенность, выронил из кармана полиэтиленовый пакет с бесстыдно зеленой травой. Расторопный мент вызвал машину, и через пять минут возмущенно вздымавшего руки гангстера увезли в отделение. Оставшиеся потоптались еще несколько минут на солнце, поозирались на постового и направились обратно к машине. На беду, выяснилось, что их злополучный коллега увез с собой в неизвестность ключи от автомобиля. Один из них злобно пнул дверцу, другой хлопнул ладонью по стеклу, третий плюнул на капот, однако, дверца не открылась, стекло не опустилось и мотор не завелся. Гнусно ругаясь, злодеи направились в сторону метро. Денег на такси у них не было, они искренне рассчитывали с ходу, на месте получить наличность с антикварного магазина, какую-нибудь взаимоприемлемую необременительную сумму, что- нибудь, вроде «пяти косых», «полутора тонн» или «двух штук». Ксения Петровна никогда бы не догадалась, что это были бандиты, если бы постовой, которому она платила, чтобы тот не штрафовал клиентов, оставлявших машины перед магазином и гнал оттуда всех остальных, не сказал, что к ней приезжали «гуси зеленые». Ксения Петровна поила постового колониальным чаем и угощала иностранными печеньями из гуманитарной помощи. Она с удовольствием вспоминала сейчас эти идиллические времена с их последовательной, диккенсовской, юридически достоверной перспективой.
Валентин Викторович еще раз повторил звонок. Он держал трубку около уха с серьезным видом ветеринара, обследующего задышливую пожилую лошадь. Он ждал, слегка приоткрыв рот, и укоризненно посматривал на прохожих, как бы молчаливо упрекая их в предполагаемой непростительной черствости.
Второй раз бандиты приехали через год. Это были совсем другие люди. Они выгнали из магазина постового с чашкой чая в одной руке и с недоеденным бисквитом в другой и закрыли дверь на ключ. Они очень быстро и очень грубо поставили условия и назначили сроки их выполнения. Они не вели переговоров, они требовали денег, немедленно и много. Они говорили на непонятном блатном жаргоне вперемешку с чудовищной матерной бранью и совершенно не заботились о том, чтобы смысл сказанного дошел до собеседника. Эти бандиты получили два раза свою дань, потом приехали другие, совершенно уже условные в своей дистиллированной криминальности, в своих зеркальных очках с позолоченными оправами и люминесцентных пиджаках и заявили, что они будут охранять Ксению Петровну, брата, магазин и всю остальную вселенную от посягательств «всяких фраеров». На следующий день состоялась встреча первых со вторыми. Первые соглашались «соскочить», но требовали за это отдать им «овцу паршивую», то есть Ксению Петровну. Встреча закончилась ничем. Еще целых два месяца и те и другие злобно терзали несчастный антикварный магазин, потом брат Ксении Петровны неожиданно и благополучно скончался в своей екатерининской кровати, среди портретов равнодушных розовощеких генералов и неправдоподобно пестрых лакированных нищенок в позолоченных рамах. (Неожиданно — потому что всегда умел отлично обходиться с опиумом и опиатами, а в этот раз что-то изрядно переборщил, благополучно — потому что еще за секунду до того, как его втянуло в универсальную черную валторну, он блаженствовал, созерцая в полной эйфории волшебные эффекты света в граненом графине на прикроватном столике). Ксения Петровна быстро закрыла магазин и они, вместе с Валентином Викторовичем, который к тому времени успешно закончил полугодичные бухгалтерские курсы, уехали путешествовать за границу.
Через год они вернулись. Бандиты исчезли. Она открыла свое собственное частное предприятие — службу знакомств. Это было золотое дно. Казалось, сам Купидон устроил себе приватные стрельбища в пределах скромного евростандартного офиса на проспекте Чернышевского. Ксения Петровна даже обзавелась собственной развлекательной программой на местном телевидении с кокетливым названием «Околица», в которой естественные и простые молодые люди влюблялись в хорошеньких застенчивых девушек под натуральные аплодисменты условной публики. Благодаря этой программе, на нее наехали в третий раз.
Один знакомый оптовик предупреждал Ксению Петровну: самое страшное — это не тогда, когда приходят, много ругаются, угрожают и размахивают пистолетами. Самое страшное — это когда звонят по телефону. И ты уже знаешь, кто звонит, сразу, после первого сигнала. Ты снимаешь трубку, говорил оптовик голосом разборчивого мазохиста, и чувствуешь, как пот бежит по ребрам. Не потому что денег жалко, потому что эти люди — другие и деньгами не всегда от них отделаешься. У них другая химия в голове, у них другая математика. То, что они говорят, звучит так же безапелляционно, как сообщение, угодившее в радиотелескоп, нацеленный на далекую космическую туманность. Ты слышишь тихий библейский голос, мечтательно говорил оптовик, глядя на потолок и тиская бесформенную ангорскую кошку. Гнев Господень не в буре и не в громе. Гнев Господень в дуновении тихого ветра.
Ранним утром, на третий день после премьеры телепередачи в квартире Ксении Петровны действительно раздался зловещий телефонный звонок. Все было именно так, как рассказывал знакомый. Она долго не решалась поднять трубку, а Валентин Викторович, мучимый циститом, тихо постанывал в это время в туалете. Она взяла трубку и прислушалась. Неизвестный мужчина, не представившись и не поздоровавшись, совершенно безадресно, очень тихо и очень внятно сказал, что нужно сделать. И немедленно, не ожидая никакого ответа, отключился. Телефонный эфир, в котором одиноко плавал его утомленный скучающий голос, показался Ксении Петровне таким пустым, таким безмолвным, что поневоле предполагал скрывающихся в этой молчаливой пустоте сообщников, намазывающих на утренние хлебцы колючими ножичками паштет из печени непослушного коммерсанта.
Сначала Ксения Петровна решила, что это — блеф. К тому времени они уже работали вместе с Валентином Викторовичем, и она формально спросила у него совета. Он вполне резонно предложил обзавестись автоматическим огнестрельным оружием и дать достойный отпор вымогателям. Он даже походил некоторое время в тир и пострелял там из пистолета, неизменно попадая по соседским мишеням. Она решила подождать.
Через три дня ее секретаря, университетского выпускника, умницу и эрудита, будущего Набокова, который как никто умел галантно ее сопроводить на какую-нибудь региональную конференцию или на симпозиум по кредитным проблемам, увезли в лес и отпилили ему в лесу голову бензопилой. После этого она сделала все, что от нее требовалось, аккуратно и быстро.
Еще через три дня к ней в контору в сопровождении совершенно преступного вида телохранителя, татуировки у которого были даже на губах (на верхней губе, например, — «спроси», на нижней губе — «отвечу» — из-за чего он казался, временами, песонажем наскоро нарисованного комикса), заявился немолодой седоватый мужчина, по виду — бывший заместитель секретаря провинциального обкома КПСС. Все тем же скромным библейским голосом он представился: Элизиум Иванович Пономаренко. Сказал, что хочет найти себе подходящую жену. Не еврейку. Не нацменку. Русскую, не ниже ста семидесяти сантиметров, блондинку с высшим историческим образованием и с черными глазами. Можно украинку, но только без акцента и чтобы руки были не толстые. Ксения Петровна сразу же, не выходя из-за стола, позвонила в порт и распорядилась, чтобы из контейнера, приготовленного к отправке в Киль, уже прошедшего таможню и запломбированного, выгрузили Светку Ерофееву по кличке Туман, которая более или менее соответствовала описанию печального демона, и доставили немедленно к ней в кабинет. Светка Ерофеева была в свое время Мисс Череповец и покорила флегматичного рэкетира мгновенно и профессионально. Они поженились. Он стал заходить на чашку чая, не забывая при этом ежемесячно, в конце визита, после эмменталлера со стаканчиком мозельского и разговоров о твердой руке и международном еврейском заговоре, забирать заранее приготовленный конверт с поборами. К Новому Году это противоестественное знакомство надоело Ксении Петровне, и она продала головорезу свою брачную контору.
Они с Валентином Викторовичем решили отойти от дел. Они присмотрели себе хорошенький домик неподалеку от финской границы, деревенскую постройку с огромным запущенным садом, баней и соснами,
