фене али к черту на кулички, но лишь бы подальше.
– Вот! – произнес Михаил Севрюк громко. – Вижу – в человеке глаголет разум.
– А когда... уходить? – спросил Саня.
– А у тебя есть что терять? Или посидеть хочешь на дорожку? Так вот, сидим, мебель протираем.
Белоспицын кивнул, заелозил на табуретке.
– А я все свое ношу с собой, – сказал Дивер и вытащил на унылый дневной свет туго набитое портмоне.
– А книги по оккультным наукам? А хрустальный шар, карты таро и прочую муть? – съязвил Влад. – А деньги, наконец?
Дивер спрятал портмоне, посмотрел на Владислава взглядом, словно говорящим: «Ох уж, эти дети!»
– Значит, бежим? – спросил Владислав. – Задвинем все: работу, дом – и сбежим?
– Опомнись, какая работа? Да кто тебе теперь будет давать заказы? Газеты-то выходят еще?
– Выходят, – сказал Степан, – но их никто не покупает. Не верят печатному слову.
– И то... – произнес Дивер и тем положил дискуссии конец.
Собирались недолго. Степан-бессребреник, сходив на пару с Севрюком до дома, вернулся с потертым брезентовым рюкзаком – настоящим кошмаром туристского снаряжения, который, как среднестатистический танк, был уродлив и вместе с тем почти бессмертен. Все немудреное добро бывшего сталкера находилось тут. Дивер ограничился кожаной барсеткой, так что Влад ему мог только позавидовать. Белоспицын же вовсе был теперь иждивенцем, из-за чего Владислав ему поручил тащить часть своего багажа.
Самому Владу было тяжело. Сердце кровью обливалось, когда на глаза попадались ценные, но слишком тяжелые, чтобы их унести, предметы быта. И все никак не верилось, что он вот так, сразу, покинет квартиру, в которой жил столько лет. Хотя нет, где-то в глубине души он сознавал – решение бежать пришло не просто так, на пустом месте, а выросло, созрело, оформившись из смутных тревог и страхов.
Скрепя сердце, вытащил винчестер из серой тушки компьютера, упаковал помягче, искренне надеясь, что в пути его не слишком растрясет. Хотелось взять и сам комп – стоящий хорошие деньги скоростной образец хай-тека. Но тяжел, слишком тяжел.
Нажитый годами нелегкого умственного труда скарб уместился в два черных баула с застежками- молниями. На боку одного было латиницей написано «Нижний Новгород», а второй имел рекламу импортного спортинвентаря. Обе сумки смотрелись как необходимый атрибут челнока и вызывали чувство сродни тому, что испытывают беженцы, бегущие с такими вот баулами из мест ведения боевых действий.
– Что, Влад, приуныл? – спросил Дивер. – Ниче, как говорили у нас во взводе – нет таких крепостей, чтобы мы не взяли... Или не сбежали.
Обвешались оружием – кто сколько мог, и сразу стали похожи на сбрендивших командос. Саня пыхтел под тяжестью одной из сумок.
На выходе Владислав оглянулся на квартиру и подивился ее обжитому, уютному виду. Нет, так даже в отпуск не уезжают! Квартиры так выглядят, когда в них собираются вернуться не позже вечера этого дня.
– Пошли, Влад! – поманил с лестничной клетки Степан, и пока Сергеев возился с замком, затянул: – Эх, прощай, родимая сторонушка! Возвернусь теперь едва ли!
– Век воли не видать! – подыграл Дивер, топая вниз.
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг!» – допел Саня тонким голосом. – Пощады никто не желает!
Они веселились. Может быть, потому, что время пассивного бездействия закончилось, и вместо страшного кино пришла не менее страшная, но вместе с тем интерактивная игра? Человеку свойственно действовать – это отвлекает от ненужных дум.
Когда вышли на Школьную, то сразу подивились наступившим сумеркам. Дивер посмотрел на часы и возвестил о наступлении трех часов пополудни, следственно – о вечере думать еще рано.
– Облака, – сказал Степан, – осень скоро.
– Кстати, кто знает, какое сегодня число? – спросил Белоспицын.
– Сегодня четверг, да? Значит, вторник был двадцать восьмое... или двадцать седьмое...
– Сегодня тридцатое, – сказал Севрюк, – у меня в часах календарь. Четверг, август, тридцатое.
– Погода подводит. Да где это видано, чтобы в конце августа такие дожди?
– Это что! – произнес Приходских, поплотнее запахивая брезентовку. – Сегодня с утра шел, так ведь ледок был, заморозок! Иней на траве – ну чисто Новый год!
Двинулись прочь, вниз по Школьной, а оттуда свернули на пустую Стачникова. Неприятный ветер гнал вдоль тротуара мертвые листья. Дождик моросил вяло, на последнем издыхании. Лето выдалось неплохое – теплое, но без жары и засухи, в меру дождей, в меру ослепительных июньских деньков и благоуханных ночей. Но в конечном итоге за все приходится расплачиваться вот такими серыми моросящими сумерками.
– Вы заметили, – спросил Белоспицын, – как мало народу на улицах?
– Да совсем нет! – сказал Степан. – Может, они все того... изошли?
Шедший впереди Дивер процедил с неохотой:
– Не-е, просто прячутся. По квартирам сидят и в одиночку на улицу не ходят. Боятся вот таких, как мы.
