грядущему убийце. Маленький мальчик, одетый победнее прочих, с удивлением и какой-то обреченностью смотрел на Рамену, совершенно не обращая внимания на галдящих кругом детей. Узнал, что ли? Рамена быстренько перебрал в памяти моменты, когда он мог видеть этого мальца. Получалось, что никогда, знать и узнать тот его не может.
Не двигаясь, Рамена ждал. Все той же тесной стайкой дети направились на игровую площадку. Туда, где покачивались от ветра двое лишенных сидений качелей, да торчал, покосившись, сваренный из металлоконструкций жираф. Краска с него слегка осыпалась, особенно на морде, и жираф взирал на мир пустыми сероватыми глазницами.
Море детских криков! Так громко! Рамене они вдруг стали напоминать крики дерущихся чаек. Множество белых птиц с грязно-желтыми клювами, которые бьются над чужой добычей, какой-нибудь полежавшей уже падалью.
Внезапно слуга Ворона заметил, что его жертва отделилась от остальных детей и идет к нему, медленно и неуверенно. Рамена молча следил, как маленькая фигурка приближается. Дешевые кроссовки ребенка оставляли в пыли детской площадки ясные и отчетливые следы.
Подойдя, мальчик остановился, напряженно глядя в лицо Рамене широко открытыми серо-голубыми глазами. Рот у него тоже приоткрылся, выражая удивление и испуг. Он казался совсем маленьким, куда меньше стоявшего перед ним убийцы.
– Вы – это он, да? – неожиданно спросила будущая жертва.
– Кто, малыш? – спросил Рамена почти ласково. Ребенок задумался, оторвал взгляд от лица Пономаренко и уставился в землю. Потом все-таки решился и сказал еле слышно:
– Вы тролль, да? Я знаю, мама говорит, что троллей нет, и в книжке они выглядят совсем по-другому. Но вы – это он? – здесь он поднял голову и снова посмотрел Рамене в лицо. Слуга Ворона мог поклясться – в этом взгляде читалось тоска и затаенное отчаяние попавшейся дичи. А он, Рамена-нулла, был волком!
– Нет, я не тролль, – сказал Пономаренко, – я почти такой же человек, как и ты. Меня зовут Дмитрий. Пойдем со мной, нам надо поговорить.
Малец безропотно сунул крохотную холодную ладошку в руку Рамене, обхватил ее, как утопающий хватается за соломинку. Сказал:
– Вы мне снились...
– Да? – спросил Рамена, аккуратно уводя его все дальше от основной группы детей.
– Да, и там вы были другим, – продолжила его жертва с какой-то недетской рассудительностью, – у вас были крылья. Черные, как... у вороны.
– У Ворона, – поправил Рамена. – Ворон с красными глазами.
– Он ваш хозяин, – продолжил мальчик, выходя вслед за Димой за ограду детского садика, – вернее, это вы так думаете. А на самом деле его нет. Он мираж, фата...
– Откуда ты это знаешь? – резко спросил Рамена. Двое проходящих мимо людей кинули на него удивленный взгляд, и он поспешил понизить тон. – Ворон есть. Он... он властвует.
– Властвует не он. Мираж не может властвовать. А настоящий хозяин – это...
– Хватит!!! – рявкнул Рамена и крепко, до боли сжал руку мальчика. Тот скривился, и одинокая слеза прокатилась у него по щеке, но он не проронил не звука.
Рамену сейчас не интересовало, откуда пятилетний ребенок может знать такие вещи и почему ему снится собственный убийца. Кроме того, Дмитрий интуитивно чувствовал, что его малолетняя жертва может сказать что-то еще. Что-то темное, страшное, от чего не убережет даже Ворон.
В молчании они пересекли улицу. Пацан шел, подняв голову, ветер развевал его волосы, а на лице была отчаянная решимость. Он что-то шептал одними губами, но это невозможно было понять. Совершенно не сопротивляясь, ребенок дал завести себя в проем, где они и остановились.
– Ты, наверное, уже все понял, – сказал вдруг Рамена, – не зря идешь так спокойно.
Ребенок кивнул, и внезапно у него из глаз покатились крупные слезы.
– Тролли, – сказал он, – тролли едят маленьких детей.
– Вроде того, – произнес Рамена, – но если бы не приказ Ворона, я ни за что бы это ни сделал. Но... ты не понимаешь и не поймешь, Ворона нельзя ослушаться. Он даже не убьет меня, нет, просто лишит своей защиты. А это... это страшно.
Мягко выговаривая это мальчику, Рамена достал из внутреннего кармана финку. Лезвие ее поблескивало. Надо было наточить, а то затупилось и теперь будет скорее рвать, чем резать. Со вздохом слуга Ворона повернул ребенка лицом к стене. Он ведь не садист, нет, просто скромный вестник новой эпохи. Задрал своей жертве голову и приложил лезвие ножа, собираясь с духом.
– Эй, там! – крикнули у входа в проем.
Рамена сжал зубы. Ну почему так не вовремя?! Почему все время кто-то мешает?! Кинул быстрый взгляд на человека, маячившего у входа.
Час от часу не легче! Это одна из целей – давешний журналист из дома на Школьной. Секунду слуга Ворона раздумывал, что делать: прикончить пацана и бежать, или попытаться убить еще и этого.
– Ники-и-та! – донесся неожиданный крик из-за ограды детского сада. – Трифонов!! Ну где же он!
Воспитательница. Хватилась.
А вроде бы окончательно покорившийся мальчик вдруг спутал окончательно все планы. Немыслимым образом изогнувшись, он выскользнул из-под лезвия и со всех ног побежал к журналисту, который, видимо, все еще пытался понять, что происходит.
Вне себя от злости Рамена кинулся за ним, но тут к силуэту журналиста присоединился еще один, раздался короткий вопрос:
