– Выпустили, – произнес Степан, – как есть выпустили.
Он осторожно коснулся фингала и добавил:
– И печать на прощанье поставили.
Влад сочуственно покивал, не зная, что сказать, но Приходских позвал его по делу.
– Слушай, Влад, – быстро сказал он, – помощь нужна.
– Моя помощь? Тебе написать что-нибудь?
– Да не! – махнул рукой Приходских. – Не твоя, в смысле, не конкретно твоя. Тут любой подойдет. У тебя как со временем?
– Обширно, – сказал Владислав.
– Ну, пошли, там недолго. – И Степан за рукав увлек Сергеева в сторону одного из закрытых дворов.
Окруженный со всех сторон бетонными коробами домов, двор этот как две капли воды напоминал Владу собственный. Даже горная цепь мусора у баков была примерно той же высоты.
– А что, и у вас не вывозят? – спросил Влад.
– Что? А, да, не вывозят. Да теперь в городе вообще черт-те что творится! Ну да ладно, тут вещи дотащить надо. У меня тетка переезжает, надо бы мебель погрузить.
– Это здесь, что ли? – спросил Владислав, тыкая пальцем в давешний грузовик, что примостился перед третьим по счету подъездом. В кузове его на этот раз был другой скарб, впрочем, не менее древний.
– О! – выдал восклицание бывший сталкер. – Уже подъехали. Ну, нам проще будет.
У деревянного борта Степана ждала низенькая, сморщенная старушка, которая смотрела на подходящих строго и с некоторым раздражением. По долгу службы много общаясь с людьми, Сергеев сразу понял, что она сейчас скажет. И вправду, блеснув двумя стальными коронками в глубине рта, бабка сварливо высказалась:
– Долго бегал! – потом взгляд ее переместился на Влада и она добавила: – Этот, что ли, помощник? Больно хилый.
– Покидаете наш город? – спросил Влад, не реагируя на «хилого».
– Покидаю, – ответствовала бабка, – в некотором роде. Да вы не стойте, там еще осталось.
В этот момент дверь подъезда с грохотом отворилась и из темной его пасти появились двое, волочащие массивный, почерневший от времени комод. Один из его ящиков наполовину выдвинулся, и из-за этого предмет мебели стал похож на исполинскую собачью морду с высунутым устало языком. Причудливо изогнутые дверцы комода только дополняли сходство. А потом Сергеев увидел, кто тащит этот антиквариат, и удивился – потому что тащили его, отчаянно напрягаясь, те давешние ханурики, Степановы собутыльники.
Но и для Степана эти двое стали самой настоящей неожиданностью.
– И вы здесь? – воскликнул он удивленно, вложив в это высказывание столько эмоций, что стал на мгновение похожим на актера в драматической роли.
Ханурики, отдуваясь, приземлили комод на землю, ощутимо задев одной из его ножек за бетонную ступеньку, и один снисходительно крикнул Степану:
– Мы! Ты иди, иди, не стой столбом.
Были они абсолютно трезвыми, как, кстати, и сам Степан. Влад попытался вспомнить, не этих ли ударников наемного труда он видел вчера в невменяемом состоянии у палатки со спиртным, но так и не пришел к единому мнению – алкогольная братия вся на одно лицо.
Приходских затопал в темное нутро подъезда, озадаченно озираясь на принявшихся грузить шкаф собутыльников. Кажется – он ничего не понимал.
– И когда она их позвать успела? – сказал он Владу, поднимающемуся позади по обшарпанным бетонным ступенькам. В подъезде было пыльно, темно и пахло кошачьими экскрементами.
– Куда старушка-то едет? – спросил Сергеев.
– А не знаю, – ответил сталкер, – не говорит. Сказала, все сама сделает. И вишь – делает!
– Разве такое бывает? Ты же ее родственник – и не знаешь, куда она едет?
– Ага, родственник, – осклабился Степан, – и, причем, единственный. И мне, – с пафосом воскликнул он, – единственной родной душе – не сказала!
В крохотной однокомнатной квартирке подняли расшатанный столик с резными ножками и поволокли его вниз, то и дело задевая за стены, густо исписанные неандертальским граффити.
У выхода возня с мебелью уже закончилась. С трудом погрузив столик на грузовик, Степан взял у бабки ключи от квартиры и побежал наверх. Влад было дернулся за ним, но раздумал. Старуха обреталась рядом.
– Что ж вы Степану не скажете, куда уезжаете? Он же должен знать... – наконец, сказал Сергеев.
– Ничего он не должен, – оборвала его старуха, – а то сдуру еще за мной попрется. А я уже старая, – неожиданно добавила она, – мне теперь один путь – в землю. Вот туда я, считай, и собралась.
После этого объявления старуха повернулась и неторопливо побрела к кабине грузовика.
На приступке она остановилась и добавила с некоторой теплотой:
– Степану скажи, чтоб не волновался. Они знают, куда ехать, – и она кивнула в сторону снисходительно
