дернул за руку. Чавканье умолкло, и невидимая пила всколыхнула воздух, пролетев совсем рядом с Николаем, и ворохом искр отметила место своего падения. Там она и завозилась, словно раненое животное. Крутящееся лезвие не давало ей лежать спокойно, пила ерзала, затем совершила акт самоуничтожения, перепилив собственный провод, и затихла.
В наступившей тишине Николай услышал, как топает Стрый, взбираясь по лесенке на свободу. Пиночет под аккомпанемент звучных стонов невидимого охранника последовал за напарником. Гараж наверху оказался закрыт, и почти все его пространство занимал побитый жигуль хозяина. Тут царил полумрак.
Пиночет подскочил к дверям, сильно их толкнул, но только отбил руки. Двери были заперты. Запертой оказалась и крошечная калитка в одной из створок. Васютко прислонился к двери, припал к ней всем телом. Через неровные стыки внутри проникал свет и свежий воздух – воздух свободы. Где-то там, за этой убогой преградой, горели фонари. Там была одна из последних теплых летних ночей.
Он застонал от досады и разочарования.
– Да что же это? – вырвалось у Николая. – В последний момент...
Охранник в погребе громко застонал, и беглецы испуганно повернулись. Если вылезет наверх – наверняка разорвет на части. Они заколотили руками по бугристому металлу, не чувствуя боли:
– Вы-пус-ти! Вы-пуст-ти! Вы-пус-ти!
И тут теплый вечерний свет – там, снаружи, – застила чья-то тень. Загромыхал ржавый старый замок, и их выпустили. Отворилась створка, и напарники чуть ли не бегом выскочили наружу, оставляя позади затхлое нутро гаража и ненавистный погреб.
Да, здесь, на улице, и вправду было хорошо – дул легкий ветерок, гонял пестрые обертки вдоль тротуара. Город жил, как обычно, многогранно, шумел, как потревоженный улей, чуть нервозно. Из-за массива ближайшего дома вставала теплая желтая луна.
Спустя какое-то время Николай понял, что рядом кто-то стоит. Нет – смешно, совсем забыл о своем спасителе, залюбовался ночной улицей. Только когда менее восприимчивый Стрый осторожно потянул за рукав, Николай вспомнил, кому обязан своим спасением. А он был тут как тут, и луна, как ни старалась, не могла высветить его лица. Поношенный плащ вяло колыхался на ночном ветру.
– Ты все-таки пришел, – молвил Николай Васютко. – Ты нас спас...
– Ах, Николай, Николай, – с упреком, впрочем, вполне добрым, молвил спасший их, зябко кутаясь в свой плащ, – ну неужели ты думал, что я брошу вас? Брошу после того, как на вас пал выбор?
– Выбор? – пролепетал Пиночет. – Мы выбраны? Кем?
– Ты узнаешь. Чуть позже. Сейчас скажу лишь, что ты не один такой. И напарник твой – это далеко не все, кто уже ощутил избранность, – он на секунду замолчал, вслушиваясь в вопли охранника. – Но не все подчинились, как это не печально.
– Так он... – спросил вдруг Стрый, – он тоже?
– Теперь уже нет, – сказал одетый в плащ человек с неопределяемой внешностью, – с ним все кончено. Но нам он не важен. Слушай меня внимательно, Николай Васютко по прозвищу Пиночет, и ты тоже, Евгений Малахов, который был вполне Шустрый, пока не сторчался. Имейте в виду, ваша старая жизнь закончилась. Вы были отбросами, никчемными наркоманами, жить которым оставалось не так уж долго. Вы пали так низко, что для выполнения первого задания мне понадобился кнут и пряник в одном лице. Морфин – без него вы бы не стали ничего делать. Но нам не нужны высохшие ходячие растения с гноем вместо мозгов. Чтобы пойти со мной дальше, вам надо было избавиться от смертельной привычки. Потому что избранные, такие, как вы, должны жить долго и уметь достигать поставленные перед ними цели на одном желании. На одной преданности и энтузиазме.
– Постой! – сказал Николай. Он потихоньку начинал догадываться. – Так ты потому не спасал нас так долго? Из-за этого нас почти две недели держал в заточении этот отмороженный волосатый урод?!
Тип в плаще кивнул, спокойно и даже слегка изящно:
– Вас надо было избавить от морфина, но не только. Вам надо было избавиться от собственной слабости, закалиться, проявить характер. И вы его проявили, даже больше, чем я думал.
– Но... – сказал Пиночет, и тут перед ним возник ясный и четкий образ гладких стеклянных капсул с водянистой жидкостью. Теперь обходиться без них? Да как такое может быть? Да, пусть физической зависимости больше нет, но психическая-то осталась! Она есть – это агатовый червячок, что вызывает болезненный зуд в мозгу!
Пиночет уцепился за собственный локоть и стал остервенело его расчесывать, как всегда делал, когда испытывал стресс.
– Я не могу! – заявил Николай. – Нет, я не могу без него! Как так?!
– Сможешь, – сказал его скрывающийся в тени собеседник, – ты ведь уже чувствуешь руку выбора у себя на плече?
– Руку? Да я... – но в этот момент собирающийся сказать нечто резкое и, может быть, даже непечатное Пиночет и вправду на секунду ощутил что-то тяжелое на своем правом плече. С тихой паникой скосил глаза, ничего не увидел и заорал испуганно: – Да кто ты вообще такой?!
– Тот, кто тебя спас, – ответили ему, – и тот, кто отучил тебя от зелья, так что, можно сказать, спас еще раз. Я твой работодатель, твой наставник и твой хозяин, Николай. Вот кто я такой. А кто стоит надо мной... я тебе скажу со временем. И вот что еще, в данный момент вы свободны, но как только я позову, как только дам вам задание – вы должны будете его выполнить. У нас пока не хватает нужных людей, таких, как вы. А ведь скоро Исход.
– Что за исход?
– Просто – Исход. И не что, а куда. Его время придет, очень-очень скоро. Я надеюсь, вы успеете подготовиться к нему.
– Исход? – тонким голосом спросил стоящий рядом Стрый. – А это не смерть?
– Нет, – усмехнулся их спаситель, – ничего общего.
