– Он сказал, что хотя опухоль Мелиссы определенно нужно было обследовать, он не особенно встревожился, когда обнаружил ее, предполагая, что в самом худшем случае это окажется злокачественное образование на очень ранней стадии развития. Он сказал, что был потрясен, когда услышал о скоропостижной смерти Мелиссы. Он, конечно, не сказал прямо, что такое невозможно, но у меня создалось впечатление, что он недвусмысленно намекает именно на это.
Ветер усиливался, и я подняла воротник куртки.
– Хочешь знать, что я думаю по этому поводу?
– Конечно, – нетерпеливо сказала она. – Что ты думаешь?
– Это, конечно, был бы не совсем обычный случай, – начала я. – Такое случается очень редко, но все же случается. Возможно, она не сразу заметила опухоль, и та спокойно разрасталась в течение довольно длительного времени, прежде чем Мелисса пошла на прием к своему лечащему врачу. А врач мог просто недооценить опасность.
– То есть такое возможно?
Мне стало зябко. Чтобы не замерзнуть окончательно, я встала и снова зашагала по дороге.
– Да. Теоретически такое возможно.
Она попросила меня еще раз повторить то, что я сказала. Потом связь прервалась, но почти сразу восстановилась.
– Что тебе удалось выяснить насчет Стивена Гээра?
– Вчера я заехала к нему домой. Славное местечко. Познакомилась с его новой женой и ребенком, который якобы у нее от первого брака.
– Ну? – нетерпеливо сказала я. В ее словах явно был какой-то подтекст, но пока я не могла понять, к чему она клонит.
– Это маленький мальчик. Ему почти два года. Зовут его Коннор Гээр. Стивен официально усыновил его.
– Ну и молодец. А…
– Мальчик удивительно похож на своего отчима. И они очень близки.
Я все еще не могла понять, к чему она мне все это рассказывает. Мне не было никакого дела до семейной жизни Стивена Гээра. Сейчас меня гораздо больше беспокоила моя собственная. Точнее, ее отсутствие.
– У него ярко-рыжие волосы, очень красивая светлая кожа и тонкие черты лица. С другой стороны, его мать – смуглая брюнетка.
На этот раз до меня дошло.
– Черт побери!
– Вот-вот, и я о том же.
В трубке снова раздался треск. Я не была уверена, что Дана меня слышит, но на всякий случай пообещала перезвонить ей вечером из дому и продолжила путь в Уйесаунд, который представлял собой плотное скопление домов на берегу небольшой бухты.
Кофейню я нашла довольно быстро. За одним из столиков сидела пара туристов-хайкеров, за другим – какой-то мужчина в деловом костюме. Три остальных столика были свободны, и я села за один из них. Пожилая женщина выглянула из-за двери, ведущей в служебные помещения, оглядела зал, судя по всему, не заметила меня и снова скрылась. Я достала из кармана куртки шариковую ручку, взяла одну из бумажных салфеток и начала чертить разные фигуры. Это помогало мне думать.
Коннор Гээр… Светлокожий мальчик двух лет от роду. Учитывая мою зацикленность на детях, не было ничего удивительного в том, что с той минуты, когда выяснилось, что убитая женщина незадолго до смерти родила, я постоянно думала о том, что же случилось с ее ребенком. Конечно, возможно, что он тоже умер. А если нет? Если он живет где-то в блаженном неведении, понятия не имея о том, что случилось с его матерью? Неужели Дана его нашла?
Но если Стивен Гээр растит своего собственного сына от Мелиссы, выдавая его за ребенка своей новой жены, то он совершенно точно имеет самое непосредственное отношение к смерти Мелиссы. Тут двух мнений быть не могло.
– Пишете кому-то из троу?
От неожиданности я подпрыгнула на стуле. Пожилая официантка стояла рядом с моим столиком и рассматривала салфетку. Я по памяти начертила на ней несколько рун с камня, который я обнаружила неподалеку от церкви Святого Олафа.
– А, это… – сказала я. – Это руны. Они высечены на камне рядом с заливом Лунда Вик.
Официантка кивнула.
– Ага. Знаки троу.
Я с трудом понимала, что она говорит. Шетландский диалект достаточно своеобразен, а местные жители еще и утрируют его, когда видят чужака.
– Простите, а кто такие троу? – спросила я.
Женщина ухмыльнулась, обнажив плохие зубы. Ее когда-то светлая кожа потемнела от постоянных ветров, а волосы напоминали сухую солому. Я бы дала ей все шестьдесят, хотя понимала, что она вполне может быть лет на пятнадцать моложе.
– Троу, – повторила официантка. – Серый народец.
Это было что-то новенькое.
– Я думала, что это руны. Руны викингов.
Женщина кивнула. Казалось, она потеряла интерес к моим рисункам.
– Ага. Говорят, они пришли сюда из Норвегии. Что вам принести?
Я заказала сэндвич и кофе, и женщина снова скрылась в кухне. Троу? Может быть, тролли? Я записала незнакомое слово так, как его услышала. Мне никогда прежде не доводилось слышать ни о каких троу, но это могло оказаться важным. То, что я считала рунами викингов, местные жители называли знаками троу. Кто же это такие? И зачем им понадобилось вырезать свои знаки на теле Мелиссы?
Я с нетерпением дожидалась возвращения официантки, чтобы задать ей еще несколько вопросов, но кофейня начала постепенно заполняться народом. Поэтому когда официантка принесла заказ, то быстро поставила его передо мной и тотчас же бросилась к другому столику. Можно было вернуться сюда позже, когда не будет наплыва посетителей, а можно поискать информацию о загадочных троу в библиотеке. Это была чудесная идея! Я имела доступ к лучшей библиотеке на всем острове Анст с уникальным подбором книг о фольклоре и легендах Шетландских островов. Оставалось только договориться с библиотекарем. Я быстро доела сэндвич, расплатилась и вышла из кафе.
Мне повезло. Ричард еще не вернулся, а Элспет отнюдь не жаждала моего общества. К пяти часам я знала об истории Шетландских островов гораздо больше, чем мне хотелось. Я узнала, что вместе с пиратами-викингами, которые захватили острова в восьмом веке, сюда пришли древние языческие верования скандинавов. Христиане появились здесь двумястами годами позже, но к тому времени древнескандинавские языческие верования глубоко укоренились, и местные жители крепко Держались за них. То же самое можно сказать и о скандинавской культуре.
Несмотря на то что географически Шетландский архипелаг гораздо ближе к Шотландии, чем к Норвегии, он вплоть до конца пятнадцатого века считался частью Скандинавии. И даже после того как острова перешли к Шотландии, они оставались относительно обособленными, что помогло местным жителям сохранить свою самобытную культуру и традиции. Их диалект был пересыпан древнескандинавскими словами, многие из которых ассимилировались и стали неотъемлемой частью местного говора. «Троу» было как раз одним из таких слов.
Как мне удалось обнаружить, это был местный искаженный вариант скандинавского слова «тролль». Согласно одной из местных легенд, викинги – эти грабители, насильники и убийцы – приплыли на острова не одни. Они привезли с собой троу. Судя по многочисленным описаниям, которые мне удалось найти, это были удивительно милые создания, разве что чудовищно уродливые: такой себе веселый, жизнерадостный, счастливый народец, который жил в чудесных пещерах под землей. Они любили вкусно поесть и выпить, обожали музыку, но ненавидели церкви и все, связанное с религией. Люди старались ничем не обидеть троу, опасаясь их сверхъестественных способностей.
Они умели околдовывать и гипнотизировать, а кроме того – завлекать и похищать людей, особенно
