– Можно взглянуть на место укуса? – спросил Норт.
Доктор Ричардс взял руку Ника, оторвал пластырь, фиксировавший повязку. Отвернул бинт. Место укуса опухло и воспалилось, стало ярко-красным, и мне даже показалось, что я вижу нагноение. Выглядело место укуса плохо. Я подняла глаза и встретилась взглядом с доктором Ричардсом. Он тоже выглядел неважно.
– Рана кровоточила? – спросил Норт.
Ник взглянул на Ричардса.
– Нет, – ответил врач.
– Позвольте осмотреть ваши десны, – попросил Ника Шон Норт.
– Что-что?
– Ваши десны, приятель. Откройте рот.
Пациент и доктор в очередной раз обменялись взглядами, после чего Ник открыл рот. Норт нагнулся к нему, глухо пробормотал: «Прошу прощения», – и приподнял верхнюю губу Ника, чтобы обнажить десну. Осмотрел верхнюю десну, ту же процедуру проделал и с нижней.
– Дышать трудно?
Ник кивнул.
– У вас уже были мочеиспускания с тех пор, как вы поступили в больницу? – задал Норт следующий вопрос.
Ник снова кивнул, явно обеспокоенный тем, что мы натравили на него безумца.
– Какого цвета была моча?
– Побойтесь Бога!
– Это очень важно. Нормального? Желтоватого, цвета соломы – какого? Или красновато-коричневая?
– Нормального, – буркнул Ник мельком взглянув на меня, а потом на доктора.
Как будто ждал от нас объяснений.
– Можете, пошевелить руками и ногами? Если нужно будет, сможете идти?
В ответ Ник Паулсон отбросил одеяло, свесил ноги с кровати и поднялся. Не очень уверенно, но он прошелся по палате, потом повернулся к нам.
– Поздравляю, дружище, вас укусил не тайпан, – ответил довольный собой Норт.
– Почему вы так уверены? – спросил доктор Ричардс.
– Черт возьми, откуда вы знаете? – одновременно с ним потребовал ответа и Ник.
– Яд тайпана чрезвычайно опасен, потому что содержит как нейротоксины, так и антикоагулянты, – объяснил Норт, скрестив руки на груди, опершись о стену. – Нейротоксины парализуют нервно-мышечные соединения, и мышцы перестают функционировать. У большинства жертв, не получивших противоядия, через четыре-шесть часов наступает паралич дыхания. Антикоагулянты препятствуют свертываемости крови: место укуса и десны постоянно кровоточат. Основная опасность – внутренние кровоизлияния, особенно в мозг. Человек страдает от судорог, иногда впадает в кому. Да, и еще яд разрушает мышечную ткань, в результате моча становится красновато-коричневой.
Норт перевел дух, и нам представился шанс задать вопросы. Но все молчали, и тогда Норт продолжил:
– Дружище, все мои скучные байки сводятся вот к чему: нет никаких сомнений в том, что вас укусил не тайпан, просто потому, что вы до сих пор живы.
Ник Паулсон побледнел. Он подошел к кровати и тяжело опустился на нее. Повисло тягостное молчание. Потом Норт повернулся ко мне.
– И раз уж я коснулся этого вопроса, дорогая, в следующий раз, когда наткнетесь на одного из этих ребят, не трогайте его руками.
Я ничего не ответила. Огрызаться совершенно не хотелось. Я посмотрела на Ника Паулсона и поняла, как близка была к тому, чтобы самой оказаться на больничной койке. Или на каталке в морге.
– Тогда, черт побери, что со мной? – спросил Ник.
Норт подошел к кровати. Нагнулся и еще раз осмотрел рану Ника.
– Думаю, в ваш организм попала инфекция, – ответил он. – Большинство ужей являются переносчиками сальмонеллеза. Вам проколят антибиотики – и снова будете как огурчик.
Я и не заметила, что замерла на месте и затаила дыхание.
– Что ж, надеюсь, вы правы, – обрадованно произнес доктор Ричардс. – Вот-вот принесут анализ крови. С инфекциями мы справимся.
Мы оставили Ника Паулсона в палате – совсем не такого довольного, каким хотелось бы видеть человека, узнавшего, что он не умрет, – и по приглашению доктора Ричардса поднялись к нему в кабинет. Попивая кофе, который мы с Нортом глотали так, будто умирали от жажды, я объяснила, к каким выводам мы пришли в «Эоле»: Джон Эллингтон явно умер от яда обычной гадюки, однако концентрация яда была слишком высокой для укуса одной-единственной змеи. Доктор Ричардс нашел несколько снимков ранки Джона Эллингтона. Их сделали сразу после его поступления в больницу, потом два дня спустя и после кончины. Шон озвучил свое предположение о других, менее заметных следах укусов.
– Не обязательно должны были остаться два четких отпечатка клыков, возможно, было несколько небольших отметин от зубов и лишь один след прокола побольше, а кожа кое-где припухла, может быть, посинела.
Ричардс покачал головой.
– Ничего похожего я не заметил. Но, признаться честно, я не рассматривал вариант множественных укусов. Слишком был занят тем, что видел явно.
Норт пристально рассматривал один из снимков.
– Клара, взгляни на это, – обратился он ко мне.
Вместо того чтобы передать мне снимок, он поманил меня пальцем, и мне пришлось перегнуться через спинку его стула.
– Ничто не настораживает? – поинтересовался он.
Я протянула руку и взяла снимок. Он выпустил фото из рук, и я подошла к окну. В кабинете было достаточно светло, но я чувствовала себя неуютно, находясь так близко к Норту. В Шоне Норте было что-то от рептилии. Слишком пристальный взгляд, как будто он оценивал собеседника, прежде чем… чем что? Броситься на него? Укусить? Чего я ожидала от Шона Норта, изучая снимок? Я чувствовала, что он не сводит с меня глаз, но заставила себя сосредоточиться.
Это был снимок шеи мужчины, сделанный с расстояния всего в несколько сантиметров. Должно быть, снимок сделали сразу после поступления Эллингтона в больницу, потому что ранка на месте укуса лишь чуть припухла. Я могла разглядеть даже поры его кожи, щетину на подбородке и жесткиe седые волоски на шее. Над ключицей четко виднелись дна прокола. Красные, слегка кровоточащие.
– Что скажешь? – поинтересовался Норт, и я не могла избавиться от чувства, что он меня проверяет.
Я испытала сильное искушение ответить: «Нет, ничего нe настораживает», – и отдать ему снимок, но…
– Вы измеряли расстояние между двумя проколами? – спросила я у Гарри Ричардса, намеренно не обращая внимания на Норта.
Ричардс несколько секунд рылся в записях, потом поднял голову.
– Восемнадцать миллиметров, – ответил он. – А зачем…
Я не удержалась и посмотрела на Норта. Он удивленно поднял брови, как будто был моим учителем зоологии. И почему, скажите на милость, мне так хотелось произвести на него впечатление?
– Похоже, не слишком большой экземпляр, – рискнула предположить я, поскольку, должна признаться, не была сильна в анатомии гадюк. Просто расстояние между клыками было не настолько большим, чтобы можно было говорить об огромной змее.
– Теория о змее-мутанте не нашла подтверждения, – согласился Норт.
– Я не совсем понимаю… – начал было доктор Ричардс.
Норт повернулся к нему.
– Я полагаю, вскрытие будут делать?
