– Вы же Клара Беннинг, ветеринар?
В его голосе теперь звучало раздражение. Оно и понятно!
– Да. У меня было очень тяжелое утро и…
– Салли Джонсон – одна из местных медсестер, прикрепленных к больнице. Она сказала, что вы с ней живете в одном поселке. Там же, где жил и мистер Эллингтон. Она утверждает, что вы соседи.
Вот вам, пожалуйста! В довершение всего еще и унизили. Конечно же, моя соседка работает медсестрой – я часто видела ее в белом халате. Я даже вспомнила, что ее зовут Салли. Когда я только переехала, она несколько раз заглядывала ко мне, не обращая внимания на то, что я встречала ее все прохладнее и прохладнее. Закончилось это тем, что я просто перестала открывать ей дверь.
За нашими спинами Харриет перестала делать вид, что занята делом. Позади нас распахнулась дверь, в приемное отделение вошли женщина и двухлетний малыш. Кроха нес коробку из-под обуви.
– Птичка, – пояснил он, направляясь к стойке.
Еще один несчастный случай.
– Прошу прощения, – извинилась я перед доктором Ричардсом. – Конечно, у меня есть соседка Салли. Просто сегодня такое утро… Послушайте, мне нужно осмотреть вольеры во дворе. Хотите пойти со мной? Мы могли бы побеседовать по дороге.
Ричардс кивнул, повернулся, чтобы забрать свою сумку, а потом прошел за мной к выходу через магазинчик сувениров.
– Вам известно, что произошло с мистером Эллингтоном? – поинтересовался он, когда мы, кивнув сидящей за столиком Холи, вышли на улицу.
Я не торопилась с ответом. Потом вспомнила. Линси упоминала, что какого-то человека с главной улицы укусила гадюка. Должно быть, это и был Джон Эллингтон. Он умер?
– Его укусила змея, верно? – произнесла я. – Гадюка?
– Пять дней назад. Мне на самом деле необходимо проконсультироваться с кем-то, кто понимает, каковы последствия змеиных укусов.
Мы находились в той части территории клиники, где содержатся в низких вольерах ежи, зайцы и утки. Дети очень любят здесь бывать. Мы прошли мимо двух малышей с родителями, все они заглядывали в небольшие вольеры.
– Вы, разумеется, связывались с центром по ядам? – спросила я.
Любой доктор, если он имеет дело с отравлением, обязан позвонить в Британский национальный информационный центр по ядам. Центр имеет многочисленные региональные отделения, и там всегда готовы предоставить любую консультацию по телефону или на интернет-сайте «Tox-Base».
– Естественно. Я связался с ними, как только Эллингтон поступил в больницу, они консультировали меня в ходе лечения. Но там не оказалось ни одного специалиста по змеиным укусам. Они смогли мне дать лишь общие рекомендации. В Великобритании, представьте себе, нет необходимости в специалистах такого профиля.
– Понятно.
Доктор был прав. Последний раз в Великобритании смертельный случай от укуса змеи зарегистрирован тридцать лет назад. Погиб пятилетний ребенок. С тех пор, согласно статистике, обратившихся в больницу в связи с укусом змеи было не более двадцати человек.
– Ну как, вы можете мне помочь? – спросил доктор Ричардс.
Я тянула с ответом, поскольку не была уверена, что смогу хоть чем-нибудь помочь. К тому же не была уверена, что хочу это делать. Наконец я произнесла:
– На втором курсе университета я посещала факультатив, где изучали экзотических диких животных. Летом я стажировалась в зоопарках Бристоля и Честера, и так вышло, что много времени провела в террариумах.
Я прервала разговор, чтобы переброситься парой слов со смотрительницей вольеров. Она заверила меня, что все пациенты чувствуют себя хорошо. Мы с доктором, пройдя по мостику, оказались возле озера.
– Окончив университет, я несколько месяцев работала ассистентом ветеринара в Честере, потом целый год провела в Австралии, участвовала в исследованиях, касающихся рептилий, – призналась я и поняла, что доктор Ричардс ждет, что я скажу дальше. – Время от времени я также на общественных началах работаю в Бристоле в центре по восстановлению популяции рептилий. Последние пять лет я постоянно работаю здесь. Жаль, но в Британии змею не часто встретишь.
Мы остановились полюбоваться водоплавающими птицами, снующими по озеру. Их было больше, чем обычно, – в это время года сюда ненадолго залетают абсолютно здоровые особи. Доктор Ричардс наблюдал за шотландской куропаткой, плескавшейся в камышах.
– Видите ли, Клара, никто в больнице не знает, что я здесь, признался он, когда я закончила со своей краткой «змеиной» биографией.
Я молчала. Куропатка выбралась из воды и отряхнула перья.
– Вы, разумеется, знаете, что здоровый взрослый человек, даже такой пожилой, как мистер Эллингтон, обычно не умирает от укуса гадюки, – заявил доктор Ричардс. – Как только он поступил к нам, мы отослали образцы его крови в биохимическую лабораторию. У нас была змея, которая, предположительно, и укусила его. Но даже при таком раскладе мы были обязаны точно знать, с чем имеем дело. Пару дней назад мы получили результаты.
– И?…
– Вне всякого сомнения, в его крови присутствовал яд гадюки.
– Вы сказали, что змею нашли, – сказала я. Мне уже стало интересно, куда нас заведет эта беседа. – Было установлено, что это гадюка?
Ричардс полез в свою сумку и вытащил запечатанный чистый пакет. В нем лежала маленькая змея, которая, судя по всему, сдохла несколько дней назад.
– Ее нашли в саду, недалеко от того места, где садовник обнаружил мистера Эллингтона, – пояснил Ричардс. – Ему удалось убить ее прежде, чем он потерял сознание.
Я взяла у доктора пакет, подняла его повыше, чтобы лучше разглядеть содержимое.
– Его доставили в больницу в бессознательном состоянии? – уточнила я.
– Да, но потеря сознания явилась результатом черепно-мозговой травмы. Мы полагаем, что он упал и ударился головой, вероятно, вследствие недомогания. И в довершение ко всему он упал в пруд, причем довольно глубокий. К счастью, его голова виднелась над водой. Хотя, учитывая происшедшее…
– Да уж! – пробормотала я, отдавая пакет. Неужели я теперь разделяла обеспокоенность доктора Ричардса в связи со смертью его пациента? – Он приходил в сознание?
– Да. Но это не помогло прояснить ситуацию. Он ничего не мог вспомнить, а в конце говорил уже бессвязно. Его постоянно тошнило, он задыхался, ноги и руки не слушались поднялась температура – он весь горел.
– У гадюк по весне яд более сильный, когда они просыпаются после зимней спячки, – объяснила я. – Еще какие-нибудь осложнения? Как у него с сердцем? Простудные заболевания?
– Ничего. Ему было шестьдесят девять, но для человека его возраста он находился в отличной физической форме.
– Люди, страдающие от аллергии на укусы пчел и ос, иногда тяжело реагируют на змеиный яд. Может быть, проблема именно в этом?
– В центре выдвигали подобное предположение, но ни один из симптомов не свидетельствовал об аллергической реакции. Просто сильная интоксикация.
– Можно поинтересоваться, какая помощь была ему оказана? – спросила я, проявляя все большую заинтересованность.
– Когда он поступил, мы промыли место укуса и сделали ему укол против столбняка. Потом я позвонил в департамент по ядам. Там мне велели внимательнейшим образом его осмотреть, измерить пульс, давление и контролировать дыхание каждые пятнадцать минут. Тогда мы еще не слишком тревожились.
– Но ему становилось все хуже?
– С каждой минутой. Появилась отечность, и не только в месте укуса. Он страдал от невыносимой боли, поэтому я вколол ему обезболивающее и дал противорвотное, чтобы его перестало тошнить. Мы сделали
