к Седельникову и Патыку сначала под Барановичи, потом к Пинску, Бритаев в бригаду Каплуна под Лунинец и Сарны.
Позже, уже в Москве, в своем отчете о проделанной работе подполковник Банов, характеризуя Гору, напишет:
Эту высокую оценку Гора вполне заслужил. С первых своих шагов он показал себя сильным разведчиком-профессионалом.
Уже одна из его первых радиограмм из района действий отряда Седельникова обратила на себя внимание и крайне встревожила Черного.
Первым делом команда ушла в бригады и отряды — проследить путь эшелона и, наконец, выяснить, что же так тщательно скрывают немцы.
Признаться, мысль работала в одном направлении — фашисты в секретном эшелоне везут какие-то отравляющие вещества.
Переписки с Центром в те дни о готовящейся химической войне было много, Москва нервничала. Накануне пришла телеграмма, в которой руководитель Черного требовал:
И тут вдруг Гора со своим секретным поездом. Все вроде бы сходилось. Однако догадки и предположения в Центр не отправишь. Мол, загадочный эшелон, немцы никого не подпускают. Кого это волнует? Тут же поступит команда: Выяснить и доложить.
Вот и стали выяснять. А эшелон, как назло, двигался осторожно, медленно, только в дневное, светлое время.
Немцы пускали вперед обычные поезда, и только потом «отчаливал» этот.
Это разжигало страсти партизан. Вскоре со станции Колосово пришли первые известия — никаких баллонов с отравляющими веществами на платформах не было. Под плотно обтянутым брезентом удалось разглядеть то ли танки, то ли пушки.
Разведчики из Бытеня были конкретнее — на платформах точно танки. Но тогда почему такая секретность, если это просто танки.
Дальше — больше. Командир группы Хрищанович сообщал, что это не совсем обычные танки, посадка у них низкая, пушки длиннее, калибром поболее, гусеницы широкие, непривычные.
Так и сообщили в Москву, что знали — секретный эшелон, необычные танки. И тут же получили оплеуху от начальства. Центр указывал, что термины типа «длинные пушки» и «широкие гусеницы» непрофессиональны — нужен калибр, точная ширина гусениц, толщина брони, экипаж. Словом, обычный набор развединформации о тактико-технических характеристиках вражеской техники.
Черный проглотил горькую пилюлю. И все-таки не зря он так тщательно насаждал свою агентуру. Следующие сутки принесли полную ясность.
Во время ночной стоянки разведчики рассмотрели танки поближе, и, что самое ценное, подобрали обрывок газеты, где был во всей красе изображен новый немецкий танк «тигр» и расписаны его достоинства: неуязвимый для русской артиллерии, броня, пушки, пулеметы. Словом, само совершенство. Отбросив немецкие хвалебные эпитеты, Черный послал в Центр телеграмму следующего содержания: «
Центр поблагодарил за важную информацию и попросил проследить маршрут следования эшелона. За газетой, где был изображен «тигр» и его описание, Москва прислала самолет.
Как показало будущее, разведчики Черного выполнили важнейшую государственную задачу. Новое, секретное оружие танк «тигр» и самоходное орудие «фердинанд», впервые брошенные гитлеровцами в бой на Курской дуге, не явились неожиданностью не только для командования, но и для бойцов Красной армии. Их учили, как бороться с этими, якобы неуязвимыми танками. Оказалось «тигры» и «фердинанды» горели за милую душу!
Сражение на Орловско-Курской дуге, наступление наших войск на южном и центральном направлениях стремительно меняли оперативную обстановку. Надо было уходить дальше на запад. Но куда? Черный со своим штабом полагал — двигаться надо на Люблин. Однако Центр считал иначе.
И в конце радиограммы начальство «порадовало»:
Что ж, он понимал трудности Центра. У них не один Черный, а оружие надо всем. Что же касается приказа, то Москве виднее. В Лиду, так в Лиду.
Уже в двадцатых числах июня Черный радировал руководителю:
Однако до отхода многое надо было успеть сделать. Например, решить проблему, кто же останется руководить разведчиками в их старом районе базирования. Да и Гора, находившийся под Барановичами, только разворачивал свою работу по созданию радиофицированных резидентур.
Дело оказалось непростым, и часто оно не зависело от партизан. Для того, чтобы легализовать радистку в Барановичах, следовало порядком попотеть, продумать разные варианты, дать данные в Москву по легенде будущего агента, оформлению документов.
А тут свои тонкости. Мало, например, радистку снабдить советским паспортом, выданным в городе Рославле в 1937 году, надо придумать достоверную историю, как она попала в Барановичи, каким ветром ее сюда занесло? Лучше всего, если найдется документ, что она была вывезена в Германию. Но почему вернулась оттуда? По болезни. Опять нужна подтверждающая бумага с немецкой печатью. А такую бумагу мог сделать только Центр, да и то не всегда.
Но другого выхода просто не существовало. С «липовой» справкой гестапо расколет радистку в два счета.
Словом, нужно было время, тщательная, кропотливая работа и помощь Центра. Только так в Барановичах, Лунинце и в Сарнах (как было сказано в приказе Глумову) могли появиться радиофицированные резидентуры.
Центр запросил Черного, а нельзя ли на месте организовать обучение радистов? Уж очень заманчивая перспектива — организовать этакую «лесную школу—2», только для радистов. Хорошо бы, да
