Компартии Белоруссии Эйдинов и капитан НКВД Косой.
Разведчики рассказали о бригаде «Чекист», как она была создана, о ее боевых делах, о связях с местным населением, доложили информацию о фашистах — об авиации в Балбасово, о гарнизонах в Орше, в Шклове, Толочине.
Последующие два дня Голицын писал подробный доклад о своей бригаде, об обстановке в районе, группировке немцев.
Прочитав бумагу, капитан Косой попросил также тщательно описать маршрут движения, по дням и даже часам и начертить его на карте.
С одной стороны, это, безусловно, была проверка, с другой — штабу нужны точные сведения о противнике, да и маршрут необходим для засылки разведгрупп в тыл врага. Когда Павел и Люба вычерчивали маршрут на карте, подсчитали: шли они без малого две недели, отмахали по вражеским тылам три сотни километров.
После отдыха пора было собираться в обратный путь. Теперь им предстояло идти не одним, а в качестве проводников, сопровождать отряд подрывников. Значит, снова 300 километров по тылам врага.
Теперь они отвечали не только за себя, но и за подрывников. А их набралось сорок человек. Считай, целый отряд. Это уже не два человека, брат с сестрой, идущие к родственникам. Проскочить незамеченными сложнее. Да и груз за плечами у подрывников немаленький, по три десятка килограммов тротила.
Фронт в районе Невель-Городок удалось проскочить тихо, без потерь, но потом отряд где-то «засветился», и немцы преследовали их на протяжении всего маршрута. Идти приходилось и днем, и ночью, на остановках занимая оборону. Населенные пункты обходили стороной. В районе деревни Крупки отряд подрывников разделился на группы, и они разошлись по разным направлениям, каждый в тот или иной партизанский отряд.
В бригаду «Чекист» также была направлена группа подрывников и радистка.
Теперь у партизан были специалисты-подрывники, взрывчатые вещества и, что очень важно,— связь со штабом партизанского движения. Эти обстоятельства дали сильный толчок в деле активизации диверсионной деятельности. Достаточно сказать, что только одна партизанская группа под руководством Горбатенкова за три с небольшим месяца пустила под откос 17 немецких эшелонов и взорвала 5 железнодорожных мостов.
Возросшая активность партизан была замечена немцами. В сентябре-октябре 1942 года фашисты подготовили большую карательную операцию. Для ее проведения вводились части 107-й пехотной дивизии, 286-й охранной дивизии, жандармские, полицейские и эсэсовские подразделения.
Сначала немцы планировали окружить Рацевский лес и разгромить бригаду «Чекист», потом уничтожить бригаду Жунина, которая располагалась у деревни Крупки.
Уже в первых числах сентября деревни, прилегавшие к Рацевскому лесу, были заняты фашистами. В штабе бригады предложения высказывались разные, начиная от жесткой обороны, кончая прорывом на запад, через реку Друть.
Однако комбриг Кирпич принял свое решение. Он оставлял в Рацевском лесу партизанские заслоны, которые, вступив в бой с немцами, должны были в течение ночи убедить противника, что перед ними действует бригада. На самом деле основные силы бригады выдвигались к дороге Москва-Минск и в следующую ночь переходили ее, углубляясь в леса.
С наступлением темноты подразделения бригады двумя колоннами двинулись в направлении села Коханово. Партизаны соблюдали все меры предосторожности. Запрещено было курить, громко говорить, бряцать оружием. «Максимум осторожности», — призывал командир.
Тем временем оставленные в лесу заслоны вступили в бой. Они умело маневрировали, создавая иллюзию деятельности крупного соединения.
К утру основные силы бригады вышли в намеченный район, к трассе Москва-Минск, и остановились в ожидании точного времени.
Гитлеровцы тем временем провели утреннюю артподготовку. Фашистские снаряды рвались там, где еще вчера располагались партизаны. Каратели тщательно прочесали лес, но партизан уже и след простыл.
С наступлением ночи отряды под командованием Кирпича, уничтожив немецкую охрану, перешли дорогу.
Вторая колонна попала в засаду и была вынуждена отойти.
Немцы продолжали свою карательную операцию, и партизаны несли серьезные потери. В окружении оказалось пять отрядов из бригады «Чекист». Это серьезно сказалось на боеспособности бригады. Требовалась срочная помощь — оружием, боеприпасами. В ходе боев была потеряна радиосвязь со штабом партизанского движения.
И вновь командир вызвал к себе Павла Голицына.
— Задача очень важная. Без помощи штаба выжить, а тем более бороться, нам будет трудно. Ты ведь и сам видишь, — сказал Голицыну комбриг. — На тебя, Паша, надежда, надо идти…
Надо, так надо. Действовали по прежней, отработанной схеме. Павлу в помощницы в этот раз дали партизанку Валю Воробьеву. Они, по легенде, были опять братом и сестрой, жителями деревни Заборье. С разрешения бургомистра шли к родственникам в Витебск.
Бригада двинулась в Лепельские леса, а Павел с Валей в обратную сторону, к фронту.
Теперь дорога была иной, чем в прошлый раз. Многие деревни, села немцы сожгли до тла, проселочные дороги безлюдны, пустынны. Люди боялись карателей. Любой человек на дороге мог вызвать подозрение. Потому чаще шли лесными тропинками, перелесками, спали по очереди, чтобы не быть застигнутыми врасплох.
Вышли к Западной Двине. Переправились на лодке с каким-то случайно попавшимся крестьянином. Железную дорогу Витебск-Полоцк решили переходить ночью.
Однако ночью чуть не угодили в лапы к немцам. А дело обстояло так. Едва перемахнув железнодорожное полотно, услышали шум приближающегося поезда и вдруг… взрыв. Вот такое совпадение. Судя по всему, местные партизаны совершили диверсию. И сразу же автоматные очереди, лай собак. Павел и Валя бросились в лес. Уйти удалось чудом.
В деревне Лосвидо нарвались на полицаев. Пришлось показать разрешение бургомистра. Поверили. Отпустили.
Еще через несколько дней Голицын со своей спутницей вышли в расположение знакомого уже отряда Шмырева, а там с проводником — через линию фронта.
И на этот раз Голицыну и Вале Воробьевой повезло. Армейская машина, на которой они добирались в Торопец, в штаб партизанского движения, застряла на дороге, перекрыла проезд. Павел выглянул из кузова, увидел легковой «ЗИС-101» и вылезающего из него секретаря ЦК Компартии Белоруссии Бориса Эйдинова.
Он соскочил с машины и подбежал к Эйдинову. Тот узнал Голицына, приветливо улыбнулся:
— А…а, «Чекисты». Что случилось у вас? Связи нет…
Павел рассказал обо всем — о карателях, о тяжелых боях, о большой просьбе командования бригады помочь.
Эйдинов обещал помощь. Валентину он забрал с собой, а Павла доставили в Бологое, посадили на поезд. В Москве из штаба партизанского движения его отвезли в госпиталь, сделали операцию на ноге. При переходе он поранил ногу, поднялась температура.
Недели через две он выписался из госпиталя, вновь побывал в штабе у Эйдинова.
Назад Голицын возвратился уже на самолете, который доставил партизанам оружие, боеприпасы, взрывчатку.
Так начальник разведки бригады Павел Голицын дважды ходил за линию фронта с важными сообщениями. И оба раза — удачно.
Осенью 1942 года он был награжден орденом Красного Знамени. Награду ему вручили в Кремле.
