пустыне высветился каждый камушек, будто второе солнце взошло.
Эдик Иволгин в непривычном ему БК «гридень» отступил в тень десантного бота.
– Люблю смотреть на финиш! – сказал за спиной Петренко, «адъютант его превосходительства» флагмана Славина. – Аж мурашки по коже!
– Да уж!.. – хмыкнул Эдик понимающе.
Зарево над Сыртом становилось все ярче и ярче. С трудом верилось, что этот поток бледно-лилового пламени истекает из малюсенького темного пятнышка в вышине. Слабый зудящий вой окатил город-порт, и фиолетовый огонь сделался ослепительным и ударил в рыжий песок. Он смел его, словно веником, обмахнул трещиноватое лавовое поле. Спекалась пыль, оплавлялся базальт, кольцевыми волнами растекались курящиеся барханы.
Окруженный лиловым сиянием, в зудении и вое, «Хазри» завис, чуть вращаясь на мерцающем столбе плазмы. Затем медленно, будто потягиваясь, растопырил стойки усиленных упоров и опустился. Мягко дрогнул стекленеющий грунт, вытье оборвалось. Сразу стало как будто темнее.
Над косой тумбой реакторного кольца выдвинулись шарнирные звенья аппарели. По ней ровно, как на параде, съехали два передвижных психоизлучателя, разворачиваясь «вилкой». Из корпуса «Хазри», выдвинулась и опустилась на бархан ферма подъемника, проламывая корку спека. Посыпались серебристые и черные букашки киберразведчиков, пущенных в рейд, – скибры выстроились в цепь и пошли описывать циркуляцию, по спирали обегая громаду крейсера.
– Петренко! – прошел вызов.
– Петренко на связи! – зазвучал в эфире бодрый баритон.
– Блокада установлена, – доложил неизвестный чин, – зона техкупола накрыта депрессионным излучением.
– А нижние горизонты?
– Пустили киберов с парализаторами.
– Принято…
– Скибры засекли пурпуров в секторе восемь! – подключился еще один голос, грубоватый басок.
– Вас понял, – проскрипело с ЦПУ. – Звену Лаврикова даю старт!
– Да они уже готовы!
– Не понял! Докладывайте четче! Кто готов?
– Пурпуры! Они без скафандров – декомпрессия!
– Вот теперь понял…
– Лавр! Над сектором – энергобашня! Смотри не сбей!
– Типун тебе на язык!
– К фильтрации готовы? – вмешался скрипучий голос флагмана.
– Так точно! – отрапортовал Петренко. – Фильтропункт развернут, ментоскопы монтируются. Под изолятор думаю занять дисковидный подземный склад – это то, что надо. Радиальные коридоры простреливаются из центра, секторальные камеры-хранилища блокируются только снаружи.
– Подходяще, – одобрил флагман. – И вот что, Петренко. Организуйте походный госпиталь и столовую. Надо тщательно отфильтровать всех.
– И персонал?
– Я же говорю– всех! Кроме ополчения. Да, вызовите мне их командира.
– Жилин на связи, господин флагман, – прозвучал спокойный голос.
– Здравия желаю, господин капитан. Что это за туча стояла над Сыртом?
Жилин объяснил.
– Н-да… – только и вымолвил Славин. – А я смотрю – ничего понять не могу! Где купол? Где боты? А они уже всех пурпуров зачистили!
– Этого дерьма на всех хватит…
– Тогда командуйте, капитан, – решительно сказал Славин. – Вы – руководитель-исполнитель, вам и колоду тасовать.
– У вас много людей? – спросил Жилин.
– Тысяча с хвостиком.
– Отлично. Мы пока освободим заложников, а вы прочешите все горизонты под техкуполом! Локи где-то там. Только никаких предупредительных– уничтожить на месте! Действуйте, флагман.
– Слушаюсь, капитан!
Два истребителя-перехватчика пробили серо-буро-малиновые тучи и стали падать дождинками. Вышли как на посадочную глиссаду, пронеслись стремительными тенями и разлетелись по обе стороны от квадратной энергобашни, окатив техкупол синью из расчехленных биопарализаторов.
На Эдика словно ветром подуло. И лицо, и руки, задетые тангенциальным излучением, задубели, как от крепкого мороза, потеряли всякую чувствительность – щиплешь, а не больно.
– Вперед!
