Корабли Черноморского флота следовали к Босфору, выстроившись в несколько колонн. Главную убойную силу представляли линкоры «Императрица Екатерина Великая» в паре с «Императором Александром III». За ними поспешал, стараясь не обгонять, линейный крейсер «Гебен», перекрещённый в «Царьград».
Под защитой пушек этих морских владык следовали шесть транспортов «Эльпидифор», два гидрокрейсера, десяток эсминцев класса «Новик», крейсер «Кагул», тральщики… А к Дарданеллам в это самое время приближалась 1-я бригада линкоров. Молот и наковальня!
…Ровно в пять утра над люком верхней палубы засвистела дудка вахтенного унтер-офицера.
— Вставай! — раздалась команда. — Койки вязать!
Приказ разнесли палубные старшины, и Кирилл неуклюже выбрался из парусиновой койки-«авоськи» — его с текинцами временно поселили в матросских кубриках «Катюши». Всё равно был некомплект команды, так что свободных спальных мест хватало.
Кашляя, матерясь спросонья, матросы быстро одевались, заворачивали постели в койки и зашнуровывали их.
— Койки наверх!
Лукьян Елманов ловко собрал авиновскую койку в подобие тугого кокона, подмигнул и вручил «салаге». Вместе со всеми Кирилл прогремел сапогами по трапу. Матросы рассыпались вдоль коечных сеток, устанавливая в них койки номерками наружу. Авинов побегал, отыскивая, куда ж ему сунуть свою, и догадался-таки, запихнул. Побежал дальше — к общему умывальнику — длинному жёлобу, смахивавшему на поилку. Умылся из крана забортной водичкой — и проснулся окончательно.
— На молитву! — последовала команда.
«Хорошее дело — устав и распорядок, — думал Кирилл на бегу. — Ни о чём не надо думать! Тебе обо всём скажут и прикажут. Знай исполняй только…»
Дослушав скучную проповедь отца Дионисия и завидуя текинцам, не посещавшим церковную палубу по причине своего магометанства, Авинов отправился на завтрак. Давали кашу с мясом и компот.
Кирилл завтракал, чем кок послал, и представлял себе дальний берег Крыма — в это самое время по глади Севастопольской бухты разбегались гидропланы «Илья Муромец», взлетали и стаей тянулись на юг…
С семи часов началась уборка, а ровно через сорок пять минут закончилась.
— Боцман, рапорт! — крикнул вахтенный начальник, и боцман Быков доложил монотонным баском, сколько народу на борту, сколько угля и пресной воды. Быков частенько запинался, тянул «э-э…» — в тех местах, где обычно звучали матерки, скреплявшие речь.
За пять минут до восьми утра на мачте взвился сигнал, призывающий готовиться к подъёму флага.
— Караул, горнисты и барабанщики наверх! Команда наверх повахтенно во фронт! Дать звонок в кают-компанию!
Матросы, офицеры, «пассажиры»-марковцы выстроились.
— На флаг!
Ровно в восемь часов грянуло:
— Смирно! Флаг поднять!
Матросы взяли винтовки «на-краул», офицеры и команда сняли фуражки, горнисты с барабанщиками сыграли «поход», унтер-офицеры протяжно засвистали в дудки, а баковый вахтенный отбил восемь склянок.
Линкор хорош тем, что он велик, — даже тысяче человек найдётся на нём места достаточно, чтобы не маячить на палубе, загораживая виды. Так думал Авинов, с улыбкою наблюдая за Дашей, — форма сестры милосердия ей очень шла.
Полынова хлопотала, готовя перевязочные пакеты, рядом с нею сидели Варя и Диана, снявшие косынки, — погода стояла тёплая, а вот Даша свою не снимала — стеснялась коротких волос.
На душе у Кирилла царили мир и покой, поколебать которые война уже не была способна.
— Любуешься? — хмыкнул Неженцев, приблизившись к Авинову.
— Так точно! — расплылся в улыбке Кирилл.
Митрофан Осипович притворно вздохнул.
— Можешь потихоньку заканчивать сие приятное занятие, — сказал он со знающей улыбкой.
— А чего?
— Сейчас начнётся…
Ровно в девять часов началась Босфорская десантная операция. «Императрица Екатерина Великая», флагманский корабль, на пару с крейсером «Царьград», с тральщиками, пущенными вперёд, и охраняемыми «Новиками», отделились от флота, направляясь к Босфору.
«Император Александр III» остался в дозоре против входа в пролив, до которого оставалось порядка двенадцати миль.
Гидропланы улетели вперёд — на разведку и для корректировки огня. Вскоре пилоты доложили: устье Босфора охраняют два миноносца, в глубине пролива бросил якорь ещё один, побольше.
«Катюша» и «Царьград» двинулись на прорыв в четверть десятого — план операции был расписан чуть ли не по минутам.
Подходы к Босфору перекрывались противолодочными сетями и минами, но на трофейном «Гебене» имелись точные карты.
Показалась волнистая полоска суши. Линейный корабль открыл огонь из орудий главного калибра по азиатским батареям османов в районе мыса Эльмас. Цели были далеко, снаряды буравили воздух долгих восемьдесят секунд, но вот замерцали вспышки пламени.
— Эльмас-бурну! — донёсся выкрик с мостика. — Накрытие!
Прогрохотали ещё два залпа по укреплениям на Анатоли-Фенер. «Царьград» добавил, как следует, фугасами.
Линкор с крейсером втянулись в Босфор — миноносцев уже и след простыл — волки уступили тиграм.
Два стальных гиганта шли в линию, развернув по паре башен вправо — там, на румелийском берегу, в районе Панас-бурну и Узуньяр, хоронились батареи противника. Корабли медлили, словно чего-то дожидаясь. И дождались — с севера налетели бомбовозы. «Ильюшки» отбомбились по дальним укреплениям, до которых корабельная артиллерия достать не могла — не позволял угол возвышения башен.
Тяжёлые бомбы в двадцать пять пудов рвались с таким грохотом, подбрасывали к небу такие массы
