храм Опет – культура пришельцев потихоньку сплавлялась с местными традициями.
Легионеры строем прошагали мимо этих достопримечательностей, и вышли к причалам, у которых покачивались две триремы и пара либурнов.
– На месте… – затянул кентурион. – Стой! Раз-два!
Легионеры грохнули щитами о землю, и Сергий протиснулся между ними.
– Спасибо, что проводили, – пробурчал он. – Кру-гом! Мотайте отсюда…
Кентурион грохнул кулаком по панцирю и увел своих подчиненных ловить Зухоса в другом месте. «Получается! – подумал Сергий. – Но сколько жизни пришлось отмотать на все эти паранормальные фокусы-покусы? Не-е… Поймаю Зухоса, и завязываю со средствами Тотов! На фиг, на фиг…»
Он подошел к корме триремы «Серапис», покачивавшейся у причала, и крикнул:
– Эй! Триерарх где?
Над бортом показалась меланхолично жующая голова.
– Зачем тебе? – спросила голова.
– У меня к нему послание от магистра!
Голова быстро дожевала.
– Давай сюда! – человек перевесился через борт и протянул руку.
– Триерху лично в руки!
– Давай-давай, я – триерарх!
Прожевавший, цыкая зубом, сорвал печать с цер, и прочел приказ.
– Сергий – это кто? – спросил он.
– Сергий – это я! – ответил Лобанов.
– Когда выходим? – по-прежнему спокойно спросил триерарх.
– Заберем бойцов, и – курс на север!
День ушел на то, чтобы две триремы и один большой египетский бау, битком набитый добровольцами, взяли курс на север, помогая течению греблей.
Сергий притулился на носу триремы «Серапис». Здесь только и можно было остаться в одиночестве – палубу позади закрывала бревенчатая стена туриты, палубной башни, между зубцов которой выглядывали лотки полиболов – полуавтоматических стрелометов. Хитрые устройства! Двое заряжающих вращали ручку, и цепная передача попеременно взводила тетиву, подавала стрелу, спускала тетиву, взводила, подавала, спускала… Третьему в компании стрелков только и дела было, что направлять лоток полибола и метить во врага. Античный пулемет, короче.
На носу, перед Лобановым, уходила вперед наклонная мачта – прообраз будущих бушпритов – с маленьким квадратным парусом-долоном, а между мачтой и туритой торчал высокий столб с привязанным к нему корвусом – абордажным мостиком. Подходила трирема к вражескому кораблю, и корвус отпускали – мостик падал на чужую палубу и впивался в доски железным шипом. Есть стыковка! И абордажная команда с ревом устремлялась на противника…
Триерарх Публий Консидий Церт проскользнул на бак, обойдя туриту по стеночке с левого борта. Следом явились Эдик и Гефестай.
– У меня вопрос, – сказал триерарх. – Ты в каком звании, Сергий Корнелий?
– Вообще-то, декурион,[55] – усмехнулся Сергий, – хотя вряд ли это можно считать званием…
– Марций Турбон обещал произвести Сергия в кентурионы! – надменно произнес Эдик.
– Эдикус… – одернул Сергий подчиненного.
– И, между прочим, – разошелся Чанба, – Сергий награжден золотым венком «За спасение гражданина», а гражданином был сам…
– Эдикус!
– Молчу, молчу… – смиренно сказал тот.
Триерарх осклабился, о чем-то догадавшись, додумав недоговоренное.
– Где мы? – буркнул Роксолан. – Докуда дошли?
– Уахенеб говорит, – бодро ответил Гефестай, – скоро будем проходить Ахетатон.
– Да? – оживился Сергий. – В Ахетатоне мы еще не были!
Эдик фыркнул негодующе:
– Так я не понял – мы на войне или на экскурсии по Египту?
– Как говорил мой дед Семен: «Война войной, а обед – по расписанию!» – сказал Сергий. – Чуешь, какая великая сермяжная правда в этих мудрых словах?
– Ночевать все равно на берегу будем, – добавил Гефестай.
– Командир! – крикнул Эзана с верхушки мачты. – Там что-то не то!
– В смысле? – поднял голову Лобанов.
