строках:
Погода меняется, верхушки деревьев клонятся к западу. Вот и попутный ветер. Мы отплываем. В тот же день мы входим в порт острова Ивиса. В яхт-клубе нас встречают с подлинно испанским гостеприимством. Решив поскорей распроститься со Средиземным морем, мы грузимся в пятницу на пароход «Сьюдад-де- Ивиса», который доставляет нас в Аликанте.
Вывернув карманы, нам удалось набрать на билет, дающий право проезда из Аликанте в Сеуту в качестве палубных пассажиров без питания. На пароходе «Монте-Бискарги» вначале на нас бросали косые взгляды, но вскоре весь экипаж проникся к нам симпатией. А пассажиры даже обещали сводить меня в Бильбао на концерт.
На всех стоянках мы выходили на берег вместе со старшим механиком. Радист тоже к нам благоволил, хотя однажды, будучи «под мухой», признался, что считает нас «ун поко локос» – немного сумасшедшими.
Капитан дал мне свою рубашку, так как моя была совершенно порвана ветром. Радист подарил Джеку туфли, а стюард подкармливал нас всю дорогу.
ПЕРВЫЕ ИТОГИ
Какие же выводы можно сделать уже из первой части нашего эксперимента?
Кровяное давление у нас почти не менялось, но в этом отношении наша экспедиция была слишком непродолжительной, чтобы можно было делать выводы.
Следует остерегаться конъюнктивита или воспаления глаз в связи с сильным солнечным отражением на блестящей поверхности моря.
Употребление морской воды не вызвало у нас ни поноса, ни рвоты. Желудок почти не работал в течение двенадцати дней, но это не сопровождалось болями, налетами на языке и слизистых, дурным запахом изо рта или чем-либо подобным. Правда, газы выделялись в большом количестве.
Склонности к обморокам не было ни у Джека, ни у меня.
Уже на третий день кожа у нас стала сухой, но никакой сыпи не показывалось. Ноги не отекали. У меня в течение двух дней был отек лица, ясно видный в кинофильме. Раны заживали очень плохо, и замечалась склонность к нагноениям.
На пятый день у меня появился флюс на первом правом нижнем коренном зубе. Он вскоре назрел и прорвался, но затвердение и небольшая боль чувствовались еще долго. Слизистые, в частности губы, были сухи только вначале.
Я не хочу останавливаться на подробностях, но скажу еще несколько слов о снаряжении и о моем спутнике. Снаряжение не обмануло моих ожиданий: оно выдержало самые сильные волны. Нужно было укрепить только две вещи: мачту и кили.
Что же касается Джека, то он оказался прекрасным моряком. Сумев проделать путь от Монако до испанских берегов, он сделал то, что многие из опытных моряков считали невозможным; специалисты ожидали, что в лучшем случае мы доберемся до Корсики или до Сицилии. Кроме того, он проявил себя деятельным, мужественным и бескорыстным товарищем. Он всегда стремился занять самое неудобное место в лодке и всегда был наготове в трудные минуты. Никогда он не жаловался и никогда не был пессимистом больше, чем того требовали обстоятельства. Он доказал, что можно определить координаты даже на таком простом суденышке, как наше. Ни разу он не терял веры в успех. О таком спутнике можно было только мечтать!
Джек Пальмер сопровождал бы меня до конца. Больше того, вздумай я отказаться от своей затеи, он заставил бы меня продолжать путь. Но… я не мог предвидеть, что слишком продолжительная остановка лишит его мужества и заставит отказаться от дальнейшего плавания. Джек привел нашу лодку в Танжер, к начальному этапу моей большой атлантической экспедиции. Если бы не он, я бы никогда туда не добрался.
Наконец, вот и Сеута. День был праздничный, никто не работал, и капитан отказался следовать дальше, чтобы выгрузить нас в Танжере. Он даже не стал слушать наших доводов. Наконец, когда вмешался радист, капитан согласился довезти нас до Танжера, если мы достанем тройное разрешение: полиции, таможни и начальника порта. Было 10 часов 30 минут. Судно должно было отчалить в 15 часов. Уходя, мы слышали голос капитана: «Разрешение из трех учреждений… и в праздничный день? Я совершенно спокоен!..» Однако в 12 часов 30 минут все было улажено. Испанские власти – полиция и таможня – выполнили все формальности на основе простого устного заявления, а начальник порта приказал внести в судовой журнал «Монте-Бискарги» распоряжение выгрузить нас вблизи Танжера.
Вскоре «Монте-Бискарги» покинул Сеуту. В 21 час 30 минут «Еретик», накачанный на палубе, был спущен на воду. Капитан, чрезвычайно скептически относившийся к нашему опыту, признал, однако, что в такую погоду ни одну шлюпку спустить на воду невозможно, потому что, когда поднимается ветер, вода в проливе бурлит, как в котле.
«Монте-Бискарги» послал нам последний привет своим гудком… И вот мы идем сквозь тьму к огням международного города, где я найду деятельных и энергичных друзей и… опасных врагов, которые разлучат меня с моим спутником.
