очищения! — Повернувшись, он показал на маленькую точку на карте — совсем рядом с Преторией. — И это оружие ждет нас, друзья.
Его палец замер на карте в районе холма Пелиндаба — «места встречи».
Центр ядерных исследований в Пелиндабе находился на высоком холме, с которого открывался вид на извилистые долины и невысокие возвышенности к югу от Претории. Сочные зеленые лужайки и аккуратные живописные сады на склонах холма придавали его лабораториям, жилым зданиям и сверкающему стеклом и металлом административному корпусу сходство с тихим университетским городком. В таком окружении приземистое, квадратное, без единого окна, здание завода по обогащению урана и высокие трубы близлежащей теплоэлектростанции выглядели чем-то инородным — как навязчивое напоминание о вторжении чуждого производства в безмятежную научную среду.
Полковник Франс Пейпер стоял, глядя в окно верхнего этажа административного центра, стараясь таким образом скрыть от молоденькой секретарши свое раздражение. В стекле отражалось его хмурое лицо с холодными серыми глазами, прямым, заостренным носом и тонкими губами. Он заложил руки за спину, чтобы не поддаться искушению еще раз посмотреть на часы.
Гражданский руководитель «Пелиндабы», как всегда, опаздывал. Для столь образованного человека, с ожесточением подумал Пейпер, доктор Якобус Шуман имеет слишком смутное представление о времени.
Он повернулся на звук открывающейся двери. В приемную влетел полноватый, седовласый директор, с улыбкой бормоча что-то в свое оправдание.
— Ради Бога, простите за задержку, господин полковник. Видите ли, в лаборатории возникла небольшая проблема с ожижением, пришлось разбираться.
Пейпер холодно кивнул, не очень понимая, что именно имеет в виду Шуман — то ли процесс обогащения урана, то ли напившегося не вовремя технолога.
— Но я все-таки пришел, ведь так? — Старик провел его в свой кабинет. — Итак, полковник, чем могу быть полезен уважаемому командиру нашего гарнизона?
Пейпер вытянулся по стойке «смирно». То, что он хотел сообщить, следовало произнести официальным тоном..
— Речь идет о том, что вы должны сделать для меня, господин директор. Я получил новые указания из Претории. — Он помолчал, внимательно глядя Шуману в лицо. — Из штаба сообщили, что Государственный совет безопасности издал приказ о приведении спецоружия в боевую готовность.
Шуман побледнел.
— Вы в этом уверены, полковник? Ведь это означает…
— Абсолютно уверен, господин директор. — Пейпер кивнул с мрачным удовлетворением. — Все исследователи, инженеры и другой персонал Пелиндабы поступают в мое непосредственное распоряжение. Более того, на объекте незамедлительно вводится военное положение. Никто не может ни входить, ни выходить отсюда без моего разрешения.
Через плечо Шумана он посмотрел в окно. По территории комплекса сновали солдаты в полном боевом снаряжении. Отлично. Никаких проблем не предвидится. Все южноафриканские сотрудники — тщательно проверенные, абсолютно лояльные африканеры. И все же — зачем рисковать?
— У вас есть какие-нибудь вопросы?
Шуман облизнул внезапно пересохшие губы.
— Только один вопрос, полковник. Вам не сказали, сколько боеголовок должно быть смонтировано и где именно они могут быть применены?
— Нет. — Пейпер сверху вниз посмотрел на разволновавшегося старика, втайне наслаждаясь чувством собственного могущества и власти. — А я не спросил. Такие тонкости нам знать не положено.
Он дотронулся пальцем до значка АДС на мундире.
— Остается еще одно, директор. Эти ваши израильские ученые…
— Они не мои, полковник. Их пригласило сюда наше правительство. — Это было еще мягко сказано. Израильская и юаровская программы разработки ядерного оружия уже много десятилетий осуществлялись в тесном контакте. Это был союз по расчету, а не по убеждению. У Израиля был большой научный и инженерный потенциал, а ЮАР обладала гигантскими пространствами незаселенных земель, необходимыми для испытаний ядерного оружия.
Пейпер отмахнулся — такое уточнение он счел несущественным.
— Мне нужны их имена, фотографии и досье. Доставьте их к капитану Витту как можно скорее.
У Шумана округлились глаза.
— Господи, да не собираетесь ли вы держать их здесь под замком?
— Вот именно. — Пейпер поморщился. — Мы не можем выпустить этих евреев, чтобы они растрезвонили о наших планах всему миру. Пока Претория не решила их судьбу, они будут содержаться здесь под строгим надзором. А сейчас у нас есть другие дела. — Он подался вперед. — Через час здесь будет спецотряд ВВС, и я рассчитываю, что ваши лучшие технологи к тому времени будут готовы оказать им всемерную помощь. Надеюсь, я понятно все объяснил?
Старик задумчиво кивнул.
Пейпер с презрительной улыбкой смотрел на пухлое, трясущееся лицо Шумана.
— Глядите веселей, директор. Вы и ваши коллеги положили столько упорного труда, чтобы приблизить этот час. Вы должны благодарить Господа, что дожили до такого счастливого дня.
Повернувшись, он вышел, потешаясь про себя над волнением старика. Ох уж эти академики! Они так далеки от реальной жизни!
Для Пейпера уравнение решалось очень просто. Коммунисты и мятежники разного цвета кожи угрожают самому существованию ЮАР как белого государства. Но у Южной Африки есть в запасе ядерное оружие.
А оружие делается для того, чтобы его применять.
Глава 26
БЕЗОПАСНАЯ ИГРА
В сумрачном сером свете розовый сад Белого дома выглядел безжизненным. Голые розовые кусты и пятна бурой увядшей травы обрамляли теперь крытый переход за окнами Овального кабинета. Безрадостность этого пейзажа усугублялась пасмурным, затянутым тучами небом. Время от времени по саду Белого дома проходили по двое неулыбчивые полицейские или агенты службы безопасности, кутаясь на сыром ветру осеннего утра.
— Совершенно с вами согласен, господин премьер-министр. Да, это крайне печально.
Держа у уха параллельную трубку, вице-президент Джеймс Малькольм Форрестер, смотрел на президента, сидящего у противоположной стены Овального кабинета. Президент, высокий, долговязый, занимал место за рабочим столом и говорил по прямому проводу, в нетерпении барабаня пальцами по столешнице. Голос у президента был зычный — смесь отрывистого, гнусавого новоанглийского акцента его юности и ленивого, протяжно-медлительного говора, приобретенного позднее. Каждое слово как будто повисало в пространстве, он подбирал слова с хладнокровным расчетом, чтобы в вежливой форме донести до собеседника свое плохо сдерживаемое негодование.
Форрестер напряженно вслушивался в голос на том конце провода — кристально-ясный, несмотря на то, что, закодированный в одном конце земного шара, он, отразившись от спутника и обогнув полземли, был раскодирован здесь. В голосе израильского премьера звучало смущение, почти кротость. Он отлично понимал, что это сообщение не завоюет его стране новых друзей в высокопоставленных политических кругах США.
