Водоворот

Прошло почти четыре минуты — вполне достаточно для того, чтобы танки противника продвинулись на несколько сот метров. Фон Брандис прильнул к крохотной, с толстыми стеклами, смотровой щели в башне БТР. Ничего. Видимости никакой!

Проклиная эти так называемые смотровые отверстия, он высунулся в верхний люк и принялся рассматривать приближающиеся войска противника в бинокль.

Перед наступающими танками рвались мины, распространяя вокруг серо-белый дым. Возникающий в результате химической реакции внутри каждой мины, дым оказывал свое действие, наползая на танки и снижая эффективность их огня.

Бух! Взрыв мины, прозвучавший в непосредственной близости от полковника, напомнил ему, что опасность еще не миновала, и он мысленно приказал 4-й роте увеличить скорость продвижения. Батальону была жизненно необходима ее огневая поддержка.

Танки противника продолжали стрелять, постепенно исчезая в созданной южноафриканцами дымовой завесе. Фон Брандис перестал обращать на них внимание. Подвижной огонь с танка, особенно старого образца, не бывает прицельным. Его ребята выжидали, пока противник появится из-за дыма и попадет в радиус стрельбы. Вот тогда начнется, подумал полковник.

Новые снаряды приземлились на пустынный ландшафт. Минометный огонь намибийцев приближался. Мины рвались уже совсем близко. Слишком поздно фон Брандис понял, что противник стреляет наобум, концентрируя огонь на различных участках его растянутой обороны. Не в состоянии видеть цели, они просто лупили по точкам, которые сами выбрали на карте. Нынешней их мишенью стал, к сожалению, небольшой овражек, где находился его, фон Брандиса, командный пункт. Даже неприцельный, слепой огонь при высокой концентрации может быть смертельно опасен.

Ба-бах! Он снова захлопнул люк — врыв прозвучал всего в двадцати метрах от его «рейтела»; БТР хорошенько тряхнуло, и по броне заскрежетали уже не камни, а осколки.

Два тяжелых удара пришлись по левому борту. И если первая мина только чуть сдвинула машину в сторону, то вторая приподняла и опрокинула ее набок.

Фон Брандис и весь его штаб подпрыгнули и перевернулись в узком пространстве машины. Посыпалось незакрепленное оборудование, и они едва не порезались об острые углы внутреннего отсека. Но что хуже всего, среди незакрепленных вещей оказался чей-то автомат.

Когда «рейтел» подпрыгнул, «Р-4» [15] подбросило вверх, после чего он ударился об пол и выстрелил. Пуля рикошетом прошлась по стенам, выпуская мириады искр, и наконец застряла в животе помощника водителя. Тот вскрикнул и согнулся пополам, конвульсивно сжимая руками зияющую рану.

Фон Брандис в это время сражался со столиком для карты, ручкой огнетушителя и радиошнуром. Справившись наконец со всем этим, он встал на накренившийся пол, протянул водителю аптечку и бросился открывать верхний люк.

Прежде чем вылезти из бронетранспортера, он пригнулся и выглянул наружу, держа в руках автомат.

Все по-прежнему находились в укрытии, прячась от пущенных наобум мин и огня из надвигающихся танков противника. Он оглядел передний край дымовой завесы.

Ничего не видно. Все правильно, неприятельские танки должны находиться примерно в километре от него.

Намибийские минометы изменили направление огня и теперь обстреливали безлюдный участок пустыни. Отлично. Вот одно из преимуществ рассредоточенного боевого порядка. Плотная завеса пыли и дыма ограничивала обзор пятьюстами метрами. Он закашлялся. Становилось жарче, но солнце не могло пробиться сквозь едкую дымку.

Недостаток расчлененного боевого порядка заключался в том, что он затруднял передвижение, особенно под огнем. «Рейтел» начальника штаба стоял метрах в ста пятидесяти за небольшим холмиком — в расположении 1-й роты и ее огневых позиций.

Фон Брандис склонился над открытым люком своего БТР.

— Я иду к машине майора Хугарда. Франц, пойдешь со мной. Остальным оставаться на месте!

Когда радист вылез из машины и встал на ноги, они пустились бежать, скорее инстинктивно, чем сознательно пригибаясь, когда рядом слышался взрыв. Осколки мин разлетались в разные стороны с такой скоростью, что ни один человек не успел бы среагировать на них.

Это было самое малое из того, что ощущает в бою рядовой пехотинец, но полковник все равно мечтал как можно скорее почувствовать себя в безопасности штабной БТР. Отчаянный бег по хорошо утрамбованному песку под огнем, был не самым лучшим способом вести бой.

Наконец они добежали до хугардовского «рейтела», и фон Брандис постучал в боковой люк рукояткой штыка. После пятисекундной паузы, стоившей им многих нервов, люк открылся, и мужчины ввалились в и без того битком набитую машину.

Фон Брандис пробился к круглолицему, бородатому человеку с обманчиво добродушной внешностью.

— Полковник, что, черт возьми!.. — воскликнул майор Нами Хугард, но вдруг резко оборвал себя на полуслове. Было ясно, что БТР командира подбит, а детали могли подождать.

— Какова ситуация? — У фон Брандиса не было времени на пустую болтовню. Он и так потерял несколько драгоценных минут, пробираясь к запасному командному пункту.

Прижимая к уху наушник, Хугард слушал очередное донесение.

— В настоящий момент «эланды» ведут огонь по этой чертовой минометной батарее. Так что скоро они положат конец этому проклятому заградительному огню. Они положили много намибийских пехотинцев.

Фон Брандис кивнул: хорошие новости, но это не главное, что его заботило. А как насчет танков? Они очень скоро должны выйти из дымовой завесы. К счастью, передовой наблюдатель его собственной минометной батареи находился в машине Хугарда.

Обернувшись к молодому артиллеристу, он приказал:

— Дымовых снарядов ровно столько, чтобы поддерживать завесу. Чередуйте дымовые снаряды с осколочными для воздушных разрывов.

Лейтенант энергично кивнул. Всего несколько взорвавшихся в воздухе мин, которые осыплют землю градом острых стальных осколков, разметут укрывшуюся за танками пехоту.

Хугард протянул полковнику наушники. Тот скинул шлем и приложил их к уху как раз в тот момент, когда голос Хугарда произнес:

— «Дельта-один», повторите последнее. Прием.

В голосе командира взвода бронемашин слышалось ликование. Хотя огонь из его собственных орудий сильно затруднял слышимость, фон Брандис все же разобрал его рапорт.

— Вас понял, «Фокстрот-Отель-один»! Находимся в естественном укрытии, обстреливая танки с тыла на расстоянии тысячи метров. Три, нет, пять попаданий! Продолжаем огонь! Наступление противника захлебывается! — На мгновение его голос пропал, заглушённый выстрелом из установленного на «эланде» 90-миллиметрового орудия. — Извините, «Отель», но у нас тут много дел. Конец связи.

Фон Брандис и Хугард улыбнулись друг другу. Они побеждали. Никакие силы противника не смогут долго выдержать такой обстрел с тыла.

Фон Брандис снова повернулся к молодому артиллеристу.

— Отмените последний приказ. Отставить дым! Беглая стрельба на тысячу пятьсот метров с воздушными разрывами! Покажем мерзавцам, где раки зимуют!

Когда дым рассеялся, фон Брандис увидел горящие машины и неровную цепь трупов в километре от его позиций. Несколько неприятельских танков еще продолжали вести стрельбу, но когда они развернулись, чтобы отразить нападение с тыла, установленные на джипах противотанковые ракеты быстро расправились с уцелевшим противником. То и дело над линией обороны противника возникали грязно-серые облачка: это его минометы расправлялись с оказавшейся без укрытия намибийской пехотой.

Вражеская атака была отбита. Солдаты противника разбегались в разных направлениях, некоторые